Боюсь, что если бы он уехал, сержант тоже уехал бы с ним, а что стали бы мы делать без Квика?
Позднее я разговаривал на эту же тему с вышеупомянутым Квиком и повторил ему мое мнение.
Сержант выслушал его с тем вниманием, которое он всегда оказывал мне.
– Прошу прощения, сударь, – сказал он, когда я кончил говорить, – но, по-моему, вы оба одновременно и правы, и не правы. Всякая вещь имеет оборотную сторону, не правда ли? Вы полагаете, что капитан не прав, рискуя жизнью, когда у него теперь столько денег? Деньги, сударь, грязь, а раз капитан подписал условие, он должен ехать, и, кроме того, ни один волосок с его головы не упадет раньше времени, предназначенного ему.
А теперь, сударь, я пойду и пригляжу за верблюдами и за теми еврейскими парнями, которых вы называете Абати, а я называю просто мерзавцами; если они снова запустят пальцы в ящики с пикриновой солью, думая, что это варенье, как они это сделали вчера, когда я накрыл их, в Египте случится кое-что такое, от чего фараоны перевернутся в своих гробах, а десять казней египетских покажутся детской забавой.
На следующий день мы выехали по направлению к горам Мур.
Второе происшествие, достойное того, чтобы рассказать о нем, имело место в конце второго месяца нашего четырехмесячного путешествия.
Несколько недель мы уже ехали по пустыне; около двух недель, если память мне не изменяет, прошло с того дня, как Орм купил пса Фараона, о котором я расскажу дальше, и мы добрались до оазиса, который носит название Зеу, где я остановился, когда пробирался в Египет. В этом оазисе, который не очень велик, но зато изобилует водой и финиковыми пальмами, нас приняли очень хорошо, оттого что во время моего первого посещения мне посчастливилось вылечить местного шейха от воспаления глаз, а многих его подданных – от разных других болезней. Поэтому, хотя я и стремился поскорее отправиться в дальнейший путь, я согласился с мнением других, которые полагали, что разумно будет уступить желанию проводника нашего каравана, опытного и умного Абати (я все же никак не мог заставить себя верить ему) по имени Шадрах и остановиться в Зеу на целую неделю, чтобы дать отдохнуть и подкормиться верблюдам, которые страшно отощали за время перехода через пустыню.
Этот Шадрах, которого, кстати сказать, его товарищи по неведомым мне в то время причинам звали Кошкой, имел на лице тройной рубец. Сам он объяснил мне, что это след от когтей льва. Надо сказать, что злейшими врагами племени Зеу были именно львы, которые в определенное время года – вероятно, тогда, когда им становилось трудно находить пищу, – спускались с холмов, тянувшихся на восток и на запад в пятидесяти приблизительно милях к северу от оазиса, перебирались через пустыню, убивали множество скота, принадлежавшего Зеу, – верблюдов и коз, – а часто и людей. Бедные Зеу не имели огнестрельного оружия и были беззащитны против львов. Единственным средством спасти стада было загонять их на ночь за каменную ограду, а самим прятаться по хижинам, которые они редко покидали между закатом и рассветом, разве для того, чтобы подбросить горючего материала в постоянно пылавшие костры, имевшие целью напугать хищников, которые могут забраться в город.
Хотя была самая пора нападений львов, как-то случилось, что в течение первых пяти дней нашего пребывания в Зеу мы не видели этих огромных кошек, хотя они часто рычали во тьме неподалеку. На шестую ночь нас разбудили вопли, раздавшиеся из селения, лежавшего на расстоянии четверти мили от нас, а когда на рассвете мы вышли, чтобы посмотреть, в чем дело, мы встретили унылую процессию, выходившую за его стены. Впереди шел седовласый старик вождь, за ним, вопя, шли женщины, которые от волнения или, быть может, в знак охватившего их отчаяния были полуодеты, а позади шло четверо мужчин, которые несли что-то ужасное на плетеной двери.
Вскоре мы узнали, что произошло. Два или три голодных льва ворвались через покрытую пальмовыми листьями крышу в шалаш одной из жен шейха, той самой, чьи останки лежали на двери, и, убив ее, утащили ее сына. Теперь этот шейх пришел умолять нас, белых людей, у которых есть ружья, отомстить за него львам, оттого что иначе они, раз отведав человечьего мяса, перебьют много народу из его племени.
С помощью переводчика, говорившего по-арабски – даже наш лингвист Хиггс не понимал местного диалекта племени Зеу, – он взволнованно сообщил нам, что хищники залегли среди песчаных холмов неподалеку, там, среди густых зарослей, окружающих небольшой источник. Неужто мы не пойдем туда, не убьем львов и не заслужим благословений всего племени Зеу?
Я ничего не сказал, хотя сердце у меня не лежало к этому делу. Зато Оливер Орм буквально запрыгал при мысли об охоте на львов. То же было и с Хиггсом, который недавно начал практиковаться в стрельбе из ружья и уже вообразил себя хорошим стрелком. Он громко говорил, что страшно хочет охотиться на львов, особенно же оттого, что был убежден, будто львы чрезвычайно трусливы.
С этого мгновенья я начал предчувствовать беду. Я, правда, согласился отправиться с ними, отчасти оттого, что я давно не стрелял львов и имел с ними старые счеты за то, что они, как я уже говорил, едва не прикончили меня на горе Мур, отчасти же оттого, что знал пустыню и племя Зеу много лучше, чем мои товарищи, и мог быть полезен этим последним.
Мы достали наши винтовки и патронташи, осмотрели их, прибавили к ним две фляги с водой и плотно позавтракали. Когда мы уже готовились выступить, Шадрах, старший из погонщиков верблюдов племени Абати, человек с украшенным шрамами лицом, чье прозвище было Кошка, подошел ко мне и спросил, куда мы идем.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11