Но в том же
самом трактате можно было бы также засечь и третье Эго - то,
которое говорит, чтобы сказать о смысле работы, о встреченных
препятствиях, о полученных результатах и о стоящих еще
проблемах; это Эго располагается в поле математических
дискурсов - уже существующих или тех, что только должны еще
появиться. Функция-автор обеспечивается не одним Эго (первым) в
ущерб двум другим, которые при этом выступали бы лишь в
качестве его фиктивных удвоений. Напротив, следует сказать, что
в подобных дискурсах функция-автор действует таким образом, что
она дает место распределению всех этих трех симультанных Эго.
Несомненно, анализ мог бы выявить еще и другие характерные
черты функции-автор. Но я ограничусь сегодня только теми
четырьмя, о которых я только что упомянул, поскольку они
представляются одновременно и наиболее очевидными и наиболее
важными. Я резюмирую их следующим образом: функцияавтор связана
с юридической институциональной системой, которая обнимает,
детерминирует и артикулирует универсум дискурса. Для разных
дискурсов в разные времена и для разных форм цивилизаций
отправления ее приобретают различный вид и осуществляются
различным образом; функция эта определяется не спонтанной
атрибуцией дискурса его производителю, но серией специфических
и сложных операций; она не отсылает просто-напросто к некоему
реальному индивиду - она может дать место одновременно многим
Эго, многим позициям-субъектам, которые могут быть заняты
различными классами индивидов.
x x x
Но я отдаю себе отчет в том, что до сих пор я неоправданно
ограничивал свою тему. Конечно же, следовало бы сказать о том,
чем является функция-автор в живописи, в музыке, в технике и
т.д. Однако, даже если предположить, что мы ограничимся
сегодня, как мне того и хотелось бы, миром дискурсов,- даже и
тогда, я думаю, я слишком сузил смысл термина "автор". Я
ограничился автором, понимаемым как автор текста, книги или
произведения, производство которых может быть законным образом
ему атрибуировано. Легко увидеть, впрочем, что в порядке
дискурса можно быть автором чего-то большего, нежели книга,-
автором теории, традиции, дисциплины, внутри которых, в свою
очередь, могут разместиться другие книги и другие авторы. Я
сказал бы, одним словом, что такой автор находится в
"транс-дискурсивной" позиции. Это - устойчивый феномен,
феномен, без сомнения столь же древний, как и наша цивилизация.
И Гомер, и Аристотель, и Отцы Церкви сыграли именно такую роль,
равно, как и первые математики или те, кто стоял в истоке
гиппократовской традиции. Но, мне кажется, в XIX веке в Европе
появились весьма своеобразные типы авторов, которых не спутаешь
ни с "великими" литературными авторами, ни с авторами
канонических религиозных текстов, ни с основателями наук.
Назовем их с некоторой долей произвольности "основателями
дискурсивности"*. особенность этих авторов состоит в том, что
они являются авторами не только своих произведений, своих книг.
Они создали нечто большее: возможность и правило образования
других текстов. В этом смысле они весьма отличаются, скажем,
от автора романа, который, по сути дела, есть всегда лишь автор
своего собственного текста. Фрейд же - не просто автор
Толкования сновидеиий или трактата Об остроумии; Маркс - не
просто автор Манифеста или Капитала - они установили некую
бесконечную возможность дискурсов. Бесспорно, легко возразить:
неверно, что автор романа всего лишь автор своего собственного
текста; в каком-то смысле и он тоже -лишь бы он был, как
говорится, хоть сколько-нибудь "значительным" - распоряжается
и правит чем-то большим, чем это. Если взять простой пример,
можно сказать, что Энн Рэдклиф не только написала Замок в
Пиренеях и ряд других романов,- она сделала возмолжыми романы
ужасов начала XIX века, и в силу этого ее функция автора
выходит за границы ее творчества. Да, конечно. Но только, я
думаю, на это возражение можно ответить: то, что делают
возможным эти учредители дискурсивности (я беру здесь в
качестве примера Маркса и Фрейда, поскольку полагаю, что они
одновременно - и первые, и наиболее значительные), это нечто
совершенно другое, чем то, что делает возможным автор романа.
Тексты Энн Рэдклиф открыли поле для определенного числа сходств
и аналогий, которые имели свой образец или принцип в ее
творчестве. Это творчество содержит характерные знаки, фигуры,
отношения, структуры, которые могли быть повторно использованы
другими. Сказать, что Энн Рэдклнф основала роман ужасов,-
значит, в конце концов, сказать: в романе ужасов XIX века будут
встречаться, как и у Энн Рэдклиф, тема героини, попавшей в
западню собственной невинности, фигура тайного замка,
функционнрующего как контргород, персонаж черного проклятого
героя, призванного заставить мир искупить то зло, которое ему
причиняют, и т.д. Когда же я говорю о Марксе или Фрейде как об
"учредителях дискурсивности", то я хочу сказать, что они
сделали возможным не только какое-то число аналогий, они
сделали возможным - причем в равной мере - и некоторое число
различий. Они открыли пространство для чего-то, отличного от
себя и, тем не менее, принадлежащего тому, что они основали.
Сказать, что Фрейд основал психоанализ, не значит сказать - не
значит просто сказать,- что понятие либидо или техника анализа
сновидений встречаются и у Абрахама или у Мелани Клейн,- это
значит сказать, что Фрейд сделал возможным также и ряд различий
по отношению к его текстам, его понятиям, к его гипотезам,-
различий, которые все, однако, релевантны самому
психоаналитическому дискурсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13