Он задумчиво высушил руки под пневмосушилкой.
В коридоре у туалета, с ракеткой для сквоша под мышкой, согнувшись в
три погибели, прижал ухо к замочной скважине заместитель директора Нунн.
Он не мог допустить, чтобы начальники отделов приглашали низших служащих в
свой туалет. Так расшатывается дисциплина и создается почва для гораздо
более серьезных проступков. Опять Голдвассер, конечно. Нунн заглянул в
блокнот "энтузиаст регби". Нынче утром Голдвассер посетил туалет в
четвертый раз. Джелликоу сегодня зашел сюда впервые, но зато сидит уже
минут двадцать.
Нунн был как нельзя более доволен результатами бдения у замочной
скважины. Они подтвердили его теорию, что повседневная слежка зачастую
приносит неожиданные плоды. Не подслушивал бы на предмет выяснения, почему
Голдвассер общается с низшими служащими, - не разузнал бы, что в институте
ожидают королеву. для институтского начальства это весьма ценная
информация. Он сделал пометку в блокноте в графе "размер перчаток".
"королева", записал он и вернулся к листку "последние поезда", где
регистрировал деятельность Голдвассера. "Голдвассер", - записал он.
Голдвассер вышел из туалета. Нунн поспешно распрямился.
- очень здорово, - сказал он хмыкнув и сжал руку Голдвассера. Затем,
обутый в кеды для бадминтона, бесшумно двинулся прочь по коридору.

3
"Хью Роу, - отпечатал Хью Роу, - блистательная новая фигура на
литературной арене. "р" - первый его роман, и критики, рецензировавшие это
произведение перед выходом в свет, провозгласили автора "самым
пленительным из новых голосов, что стали слышны после войны" и
"ослепительным новым талантом, который сногсшибательно сочетает в себе
трезвую весомость Роб Грийе с размахом комических традиций П.Г. Вудхауза"
(подробно об этом см. Задний отворот суперобложки)".
Роу остановился и покрутил пальцем в ухе. Писать роман - дело
поразительно трудное. До этого места Роу доходил раз десять, не меньше
(пол и письменный стол были завалены отвергнутыми вариантами), но
неизменно убеждался, что никак не может сдвинуться с мертвой точки. Он
попробовал сызнова.
""р" - история пьяного попа, которого замучили угрызения совести, ибо
он совершал все грехи, от богохульства до убийства; его пугает то, с какой
легкостью он вновь и вновь возвращается (и сам с глубочайшей внутренней
убежденностью сознает это) к состоянию благодати".
Роу поморщился, вынул лист из пишущей машинки. И начал сызнова.
""р" - повествование о четырех лицах: беглом диктаторе, корректоре,
спившемся герое войны и профсоюзном деятеле с ярко выраженным классовым
сознанием; все они очутились под палящим зноем на заброшенном островке
близ пролива торрес. с ними молодая и красивая светская дама, которая
собирается в монастырь..."
Роу заложил в машинку новый лист.
""р" - одиссея разочарованного писателя, который сквозь цепь
фантастических приключений (каждое из них - безжалостная сатира на
различные стороны нашей действительности) стремится к "р" туманной цели;
порой это город, порой наркотик, порой женщина..."
Роу вздохнул и стал глядеть во двор. Голдвассер уже не торчал у окна.
А ведь довольно долго было видно, как он ковыряет в ухе. до чего
неаппетитные привычки у иных субъектов. Роу опять вздохнул, энергично
повертел пальцем в ухе и вложил в машинку чистый лист.
""р" - повесть о юноше, который делает карьеру и твердо намерен
уничтожить все преграды, отделяющие его от блондинки с собственным
"ягуаром" модели е..."
Роу застонал. Боже правый, может, действительно, легче сперва
написать книгу, а потом уж рекламу для суперобложки? интересно, в каком
порядке делают это другие писатели?
А все же первый абзац удался на славу. "самый пленительный из новых
голосов" - фраза довольно броская. Роу испытывал блаженство и в то же
время странное смирение при мысли о том, как аккуратно разложены по
полочкам его достоинства и таланты, с какой прямодушной готовностью хвалит
он все, что заслуживает похвалы.
Книга, несомненно, подвигается. это главное. Он бережно спрятал все
черновики, чтобы грядущему критику легче было проследить эволюцию
авторского замысла, и для разнообразия принялся за автоматизацию спорта.

4
В старом здании отдела этики по стенам плясали ярка, зыбкие блики;
легкие, почти неразличимые звуки, сказочно преобразившись, отдавались
гулким эхом. Дверь за Голдвассером захлопнулась с таким грохотом, точно
выстрелили из гаубицы. Голдвассер нервно дернулся. Мак-Интош обернулся к
нему и кивнул. Он занимал свою излюбленную позицию при исследованиях
этических проблем. Терпеливый и бесстрастный, он стоял на портале
подъемного крана, подобно капитану на мостике, облокотясь на поручни, и ни
единый мускул его большого багрового лица не шевелился.
- поднимайтесь сюда, - пригласил он Голдвассера, и его слова
внушительно повисли в воздухе, как напечатанные.
Голдвассер вскарабкался по металлической лесенке. Портал высился над
испытательным резервуаром Мак-Интоша. Макинтош очистил свой отдел от всего
лишнего - мебели, стен, полов и все это заменил испытательным резервуаром
для этических автоматов. целеустремленный был мужчина.
- Мы как раз проводим последний серийный опыт, - сказал Мак-Интош.
Голдвассер ничего не ответил. При виде испытательного резервуара ему
всегда становилось как-то не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53