не похоже было, чтоб они служили самому
Ноббсу. Нунн внимательно следил, как они сшибают предметы с письменных
столов и ломают стулья, что попадаются на дороге. По всей видимости, они
осуществляют свою диверсионно-вредительскую программу совершенно
независимо от Ноббса.
Не исключено, конечно, что Ноббсовы бедра - бессознательные агенты
Голдвассера. Возможно, Ноббс, сам того не подозревая, подвергся у
Голдвассера промыванию мозгов. Но ведь то же самое могло произойти с
каждым из присутствующих. Такие случаи известны. Специалисты службы
безопасности знают, чего в наши дни добиваются промыванием мозгов. вдруг,
чего доброго, и сам Нунн подвергся промыванию мозгов. С тем же успехом и
он, сам того не подозревая, стал агентом Голдвассера. Что, если вся его
кампания против Голдвассера - результат постгипнотического внушения и про-
диктована самим Голдвассером? В самом деле, даже догадка, что он,
вероятно, исполняет приказы Голдвассера (хотя сам Голдвассер отдыхает со
всеми удобствами на полу), может быть, не что иное, как нужная Голдвассеру
реакция.
Как только покончили с гимном, Нунн удалился к себе в кабинет и там
долгое время вдумчиво созерцал любимую клюшку для гольфа. Ввязался он в
крупную игру, а в крупной игре надо все время быть начеку да ждать
благоприятного случая. он вздремнул, чтобы восстановить ясность ума, и,
когда репетиция уже кончилась, проснулся вполне освеженный, услышав, как
директор тяжело плюхнулся в кресло у себя в кабинете, смежном с кабинетом
Нунна. когда Нунн зашел к директору, тот выглядел поразительно старым и
усталым; Нунн убил чуть ли не час, пытаясь развлечь Чиддингфолда подробным
пересказом историй болезни всех бегунов, павших мертвыми во время
марафонского бега.

26
В конце концов Мак-Интош в глубине души признал, что схема этического
поведения у "самаритянина-2" неудовлетворительна, он не желает бросаться
за борт ради спасения мешка с песком и в итоге тонет вместе с эти мешком.
Мак-Интош разработал "самаритянина-3" - этот не только не жертвовал собой
ради менее сложного организма, но и удерживал плот на плаву, спихивая
менее сложный организм за борт.
- смотрите-ка! - воззвал он к Голдвассеру, потрясенный делом своих
рук: оба они наблюдали, как "самаритянин-3" безжалостно сталкивает в воду
сперва мешок с песком, а затем овцу. - ужасное зрелище, Голдвассер,
величественное и ужасное. В нем заключены весь драматизм и вся
грандиозность человеческой борьбы за существование. А ведь тот же самый
"самаритянин-3", сталкиваясь с человеком в лице синсона, без колебаний
бросается в воду. Наверно, здесь можно провести аналогию с интуитивным
представлением человека о божестве. Без сомнения, перед нами упрощенная,
но в общих чертах точная модель поведения этического и в то же время
оптимального.
Голдвассер вздохнул. Если и было что-нибудь более противное его
натуре, чем вера в умственное превосходство макинтоша, то это была лишь
уверенность в своем умственном превосходстве над Мак-Интошем.
- попробуйте усадить на одном плоту двух "самаритян-3", - посоветовал
он мрачно.
Мак-Интош усадил на одном плоту двух "самаритян-3", и в результате
ему опять пришлось занять оборонительную позицию. Поначалу, когда оба
"самаритянина-3" дружно бултыхались в воду, он пытался доказать, что все
идет в полном соответствии со здравым смыслом и естественной
справедливостью.
- В их решимости погибнуть вдвоем есть какое-то благородство,
напоминающее высшую этику романтической трагедии. у меня из головы не
выходят ромео и джульетта.
Голдвассер нервно потирал подбородок и упорно избегал встречаться
взглядом с Мак-Интошем, чем здорово поколебал весомость его аргументов.
Мак-Интош ввел в механизм "самаритян" мелкое конструктивное новшество, и
теперь, вместо того чтобы самим кидаться за борт, они скидывали друг
друга. Он пригласил Голдвассера полюбоваться, как два этических автомата,
схватившись не на жизнь, а на смерть, топят друг друга в воде.
- Вот, - сказал Мак-Интош, - перед нами вся ничтожность и весь
трагизм человеческого бытия; его неумолимая логика заставляет людей
бороться за жизнь с себе подобными, пусть даже эта борьба грозит истребить
весь род человеческий.
- похоже на первую мировую войну, - вставил Голдвассер.
- именно.
- или на обезьянью ловушку.
- на обезьянью ловушку?
- на бутылку с бананом внутри. Обезьяна просовывает руку и хватает
банан, но тогда уже не может вытащить кулак из бутылки. Движимая
неумолимым инстинктом, который запрещает ей отдавать пищу, обезьяна
остается прикованной к бутылке и дохнет с голоду.
Мак-Интош позволил себе обидеться на сравнение. Время от времени он
разрешал себе обижаться, когда ему казалось, что в своей разгромной
критике Голдвассер переходит допустимую грань: он верил, будто в небольших
дозах его обида Голдвассеру на пользу. Он перестал с ним разговаривать и
по обычным каналам провел анонимное предложение - назначить Голдвассера
председателем комитета по эксплуатации нового корпуса.
Назначение это кочевало взад-вперед по административным маршрутам и,
хоть не сразу, достигло Голдвассера. Прослышав о нем, он тотчас же
поспешил в лабораторию Мак-Интоша поделиться новостью.
В отделе этики переполох был еще более страшный, чем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53