А лет через пятнадцать-двадцать мы
примемся за программирование молитв. И темы, и эмоции их вмещаются в
доволно узкий диапазон.
- Ах, - произнес Роу, - если уж говорить о молитвах, между машиной и
человеком существует большая разница.
- точно. Машина справится куда лучше. Она не станет вымаливать то,
чего не следует, или отвлекаться от молебствия.
- Да-а-а-а. Но если слова произносит вычислительная машина, это
совсем не то...
- ну, не знаю. Если слова "боже, храни королеву и министров ее"
окажут хоть какое-то воздействие на правительство, не так уж важно, кто
или что их произнесет, верно?
- Да-а-а, это понятно. Но если слова произносит человек, он их и
подразумевает.
- Машина тоже. Во всяком случае, только чертовски сложная
вычислительная машина способна произносить слова, не подразумевая их. Да и
вообще, что мы подразумеваем под словом "подразумевать"? если надо
выяснить, действительно ли данная персона или машина подразумевает слова
"боже, храни королеву и министров ее", мы приглядываемся, не сопровождает
ли она эти слова неискренней или иронической ухмылкой. Мы наводим справки,
не состоит ли она в коммунистической партии. Следим, не передает ли она в
это время записочки на предмет обеда или совокупления. Если она выдержала
все эти проверки, каким еще способом установишь, подразумевается ли то,
что говорится? Во всяком случае, в моем отделе все вычислительные машины
молились бы с величайшей искренностью и сосредоточенностью. Преданные они,
мои крошки.
- Да-а-а-а. Но вы, надо полагать, не верите в бога, способного
услышать молитву и откликнуться на нее?
- это меня не касается. Мое дело - обеспечить молебствие: добиться
наивысшего качества при минимальной затрате труда.
- но, Мак-Инэош, если вы такой циник, то в чем, по-вашему, разница
между человеком и вычислительной машиной?
- не могу ответить с полной уверенностью, Роу. Я склонен отмести так
называемую "душу". Думается мне, со временем мы научим машины восторгаться
музыкой баха или красотой другой машины, отличать хорошие сонеты от плохих
и выражать повышенные чувства при виде маттерхорна (гора в альпах на
границе швейцарии и италии) или заката. речь идет вовсе не о способности к
отбору; машину можно запрограммировать на отбор рациональный,
иррациональный, случайный, а также на сочетание этих трех принципов,
точь-в-точь как у человека. Некоторые, правда, считают, что у человека
большую роль играют убеждения, вера. Но я не думаю, что это так уж важно.
Скажите машине, что небо зеленое, и она вам поверит. Или можно
запрограммировать ее так, чтобы она эмпирически воспринимала небо голубым,
но действовала, исходя из глубокого, невысказанного убеждения, будто оно
зеленое. Вдумайтесь в это, Роу! а если вы возразите, что веру машине
навязали против ее воли, то вот вам машина запрограммированная на
свободный выбор: она может верить своему ощущению, что небо голубое, а
может, несмотря на свидетельство чувств, принять на веру, что оно зеленое,
коль скоро так утверждает оператор.
- Да, возможно, - произнес Роу.
- так вот, Роу, теперь, как люди практические, давайте признаем, что
машину от человека отличает только одна полезная рабочая функция: машина
выбирает лишь из конечного количества переменных, а человек сам определяет
количество переменных, из которых он будет выбирать. Но дело это довольно
тонкое, ибо зависит от слрности человеческого нейромеханизма. Полагаю,
когда-нибудь мы создадим столь же сложную вычислительную машину, и она
сама будет определять свои возможности.
- разумеется, - произнес Роу.
- А в конечном итоге, знаете ли, отличие сведется к экономичности.
Уверяю вас. На сегодняшний день для решения конечных интеллектуальных
задач дешевле использовать машину, но когда-нибудь наметится предел, за
которым для решения вечного вопроса о разовой работе потребуется машина до
того сложная, до того специализированная, что дешевле будет использовать
человека. Ей-богу, я верю, что на опушках окаменелого леса всегда
останутся участки, где надо порождать оригинальные мысли, сопоставлять
оригинальные идеи, видеть новые значения и перспективы. И меня ничуть не
удивит, если для разработки этих участков экономичнее будет использовать
людей, а не уподобленные людям машины. как кибернетик, я об этом,
естественно, скорблю. Но как человек, признаюсь, испытываю какое-то
ехидное удовольствие от сознания, что есть еще работы, достойные
человеческого разума. Какой кошмар, Роу, какой ужас! ужас и величие! вы
меня понимаете?
- Да, - произнес Роу, когда они встали из-за стола, чтобы вернуться
из столовой в свои лаборатории. - Да. Да.
Он чувствовал утомление и в то же время подъем.
В какой ошеломляющей стране перспектив они побывали!
Окаменелые леса! Бесконечное количество переменных! подлинно
религиозные вычислительные машины! искренность! выбор! сложность! и все же
человек на что-то годен! Роу ощутил мощный прилив солидарности с
Мак-Интошем, который составил ему компанию в этом необычайном путешествии.
А в небе над бесконечными лесами и окаменелыми числами повисли светящиеся
буквы - выдержки из очередной рецензии; Роу ощутил безмерное удовольствие
и растроганность собственным безмерным удовольствием: в виде исключения
небесный рецензент писал не о нем, а о Мак-Интоше. "Мак-Интош.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53