Перспектива попасть на рудник,
которую обещал мне беловолосый красноглаз, не радует меня. Можно
ли убежать в городе? Посмотрим.
Я вглядываюсь в приближающийся берег и город, схожий с
нависающим над обрывом замком. Ночью Кельт Гард страшен, хотя
преступников в нем мало. Люди вольных земель не идут на кражу, а
тем более на убийство или разбой, без сильного принуждения.
Злодеев-то всегда хватает. Несколько раз, проходя ночью через
город (когда я отправлялся в кузницы Текарама Флорентийского),
встречал я подобных людей, которых вынуждали совершать
преступление, угрожая убить семью. Но уже тогда я был при клинке,
хоть и не лучшей формы и стали, но стоило всерьез приняться за
них и преступники исчезали... Да и что с них взять - бывшие мирные
граждане. Странно, когда я вернулся из Текарама, на моем пути
начали вставать фигуры пострашнее. И путешествие длиною в семь
лет, которое я совершил, было вынужденной мерой. Меня достало
зло. Настоящее зло. Которое редко суется на вольные земли.
Однако же, начинает светать и Кельт Гард добреет на глазах -
это работа света. Что-то есть в этих городах-братьях. И хотя сам
я - пришелец из далеких земель... я давно решил, что проведу
остаток жизни в Кельте Оберхейме, заходя иногда в трактир
Гильермо. Заведу семью...
Судно подходит к пристани. Сквозь шум воды явственно слышны
низкие голоса портовых грузчиков. Они нещадно ругаются на всех
восьми языках, которые мне известны, и еще на каких-то...
Меня дергает натяжение цепей и поворачивает лицом к фигурам в
черных мантиях. Теперь их только трое и глубокие черные капюшоны
надвинуты сильно, чтобы скрыть красноту глаз.
-- Мы пойдем через город, Веселый Ледоруб. Ты будешь свободен,
но не считай, что сможешь убежать от нас. Мы найдем тебя везде.
Вот уж чему никогда не поверю. Мне определенно везет.
-- Конечно,-- соглашаюсь я.-- А вы объясните мне, зачем
пленять мирного гражданина и везти его на рудник?
-- Позже.
Не могу разобрать, кто из них говорит, хотя голос похож на
тот, что я слышал глубокой ночью, двое суток назад. Только теперь
соображаю, что черные люди все-таки не немы - они говорят со мной
на моем родном языке. А с самим собой тот, кого я слышал, говорил
на языке южных воинов. Удивительно. Я так давно покинул родной
край, что вряд ли во мне можно узнать его жителя.
-- Насколько долга дорога до Рейт-харга? -- спрашиваю, хотя
вовсе не собираюсь оставаться с черными далее Кельта Гард.
"И где, кстати, остальные пленники?"
-- Горная цепь Скиталь,-- голос доносит до меня весь путь,
который нам предстоит преодолеть.
Это же добрые сотни километров!
-- Но пешком наш путь продлится много дней! -- пытаюсь
возражать я, но меня не слушают - кандалы спадают с моих рук и
ног и мы движемся к городу, причем черные люди окружают меня,
опасаясь, что мне придет в голову сбежать. Наверное они правы.
Мы поднимаемся по пологому склону, отделяющему город от порта
залива Медуз, и входим через главные ворот, вливаясь в разнолицую
толпу. Гигантские ворота украшены символом двух городов - двумя
лентами, перевивающими друг друга подобно змеям. Две зеленые
ленты. Символ всеобщего благополучия на вольных землях.
-- А где остальные шестеро?
Мы как раз минуем стражей ворот и попадем на широкую улицу,
которая ведет к центральной площади Кельта Гард, разветвляясь на
улицы поменьше. На прощание я подмигиваю стражам, которые
подозрительно смотрят на моих конвоиров. Но они наверняка
привыкли видеть самую разнообразную публику и мы движемся дальше.
-- Они уже в дороге к руднику, Ледоруб. Помолчи.
Почему бы нам было не пойти вместе? Этот вопрос оставляю при
себе, мне же лучше и так - меньше следящих за мной красных глаз.
-- Мы должны остановиться поесть,-- замечаю я, пытаясь
сообразить, как обмануть своих провожатых и сбежать.
Чувствую руку на своем плече, она слегка сжимается и мне
делается больно. У них совершенно железные тела. Они не чувствуют
боли, не боятся драк... А зачем же мне было бросать меч? Плохи
дела. Они, видно, настолько заворожили меня, что я забыл даже про
свой меч, который наверняка так и остался лежать на ночной
мостовой Кельта Оберхейма.
-- Мы остановимся в той стороне,-- один из них указывает своей
костлявой рукой в направлении трехярусного деревянного строения,
надпись на котором недвусмысленно дает понять, что это постоялый
двор.
Мне это на руку, выигрыш времени. Но во мне просыпается кpовь
матери, которая могла достоверно изобразить поведение любого
человека в любом настроении.
-- Разве нам не надо торопиться на рудник?
За свой интерес тут же получаю чувствительный толчок в бок и
еще раз убеждаюсь, что черные люди сделаны из камня. Вспоминается
боль в руке, которой я ударил одного из них по лицу, и холод,
который я все-таки успел почувствовать до того, как он сбил
меня...
Пересекая толпу, которая кричит на всех языках мира, мы
подходим к "Пути Тонгхатов." Так называется постоялый двор,
ухоженный дом, которым безусловно должен владеть добропорядочный
житель Кельта Гард. Хотя... тонгхаты, в соответствии с преданиями
многих народов, были беспристрастными скитальцами, которым все
было нипочем - и беды и страдания, которым было плевать на добро
и радость. Внимательно гляжу на своих спутников, может быть - они
и есть загадочные тонгхаты? Они бы подошли, но предания ничего
не говорят о красных глазах или о недочеловеческой природе
скитальцев.
Я декламирую стихи о тонгхатах, которые так легко слетают с уст
странствующих бардов, и существуют в десятках измененных
вариантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14