— Ты когда-нибудь слышал о хомбере по имени Клеатор Моккеркин?
Карденас с миг подумал и отрицательно покачал головой.
— Папаша Катлы. Настоящий карактер фео, дурной хомбер, сабе? Вердад чингаринга. Во всяком случае, именно так говорила мне Катла. Он…
— Минутку. — Говорил Карденас по-прежнему сочувственным тоном, но, тем не менее, этот тон заставил подкода оборвать фразу. — Ты уверен? Клеатор Моккеркин?
Парнишка ничуть не заколебался.
— Эй, федоко, думаешь, я мог бы напутать с таким имечком?
— Она когда-нибудь упоминала о Джордже Андерсоне? — не отставал инспектор.
Лицо парня исказилось.
— Андерсон? Катла говорила, мол, это тот хомбер, который живет с ее матерью. Что ты о нем знаешь?
Как раз над этим вопросом Карденас немало размышлял в последнее время. И связанных с ним подробностей от этого дерзкого и все же напуганного парнишки ждать не приходилось.
— Неважно. Значит, Катла не любила своего папашу, говорила тебе, что он мало. И что насчет него? Что она тебе рассказывала?
Дикий Дох с самого начала не казался особенно диким. Теперь же он выглядел просто обеспокоенным.
— То, что я обещал никому больше не рассказывать. Хой, знаю, ты можешь получить ордер на выкачку правды. — Глаза мальчика-мужчины впились в смотрящего на него следователя умоляющим взглядом. — Прошу тебя, хомбер, не делай этого. Не заставляй меня стучать на нее.
— Не волнуйся. — Карденас приложил все силы, пытаясь успокоить паренька, насколько любой федерал мог успокоить нинлоко. — Я прошу тебя помочь, а не давлю.
Дох устремил взгляд мимо инспектора, мимо нависающей, громыхающей массы «Мелариума», в ночь.
— Он богат, этот ее папан. Купается в динеро. Держится особняком. Катла, она не так уж много и знала о его бизнесе. Так, слышала иногда, как он орал в голком. Скверные слова, хомбер. Мат-перемат. И не просто ругань, а угрозы, сабе? Она рассказывала, что он говорил страшные вещи, страшно угрожал, если думал, будто выходит не по его задумке. Как-то раз она долго не ложилась и прошла мимо его кабинета, и рассказала, что ей послышалось, будто оттуда доносились вопли. Вопли и громкие звуки.
— Какие звуки? — терпеливо спросил Карденас.
Дикий Дох на миг задумался.
— Примерно вот такие. — И, опустив правую ладонь, с силой шлепнул по гладкой мостовой. — Громкие, но приглушенные, словно по земле колотят чем-то мягким и тяжелым. До своей комнаты она добралась бегом. Этот Моккеркин, он дрался и с ее матерью. Сурци… — Инспектор кивнул. — Бил ее бывало не только руками, но и словами. По словам Катлы, мать говорила, что слова били больнее рук. Я пару раз встречался с ее мамашей. — Парнишка сделал бессознательный жест, означающий умеренно-непристойное одобрение. — Что за чудо, хомбер! — И поспешил сделать оговорку комплименту. — В смысле, для старой леди.
— Значит Моккеркин, бывало, бил мать Катлы. А может, и других людей. Еще что-нибудь? Как насчет самой Катлы?
Дох отвел взгляд.
— Я обещал не говорить, хомбер.
Карденас мог быть очень убедительным.
— Только мне, хомбер, — подался он к парню. — Обещаю, никуда дальше сказанное не пойдет.
И все же Дох колебался. Наконец, он придвинул рот вплотную к уху Карденаса. И от того, что он шептал, по коже инспектора пробежали мурашки. Карденас ничего не сказал, только выслушал и, когда дрожащий подкод закончил, выпрямился и серьезно посмотрел на мальчика.
— Она говорила, насколько часто это случалось?
Паренек отвел взгляд.
— Слишком часто. Раз в неделю. Иногда чаще. Она говорила, он называл это «дружничать». Говорила, ее трогали так, что ей тошно становилось, иногда она уходила в уборную и блевала. Но никогда не рассказывала. Никогда. Так что сам понимаешь, хомбер, — продолжал паренек, — почему она не очень-то обожала своего папана. Именно в этом все и дело, это-то и заставило ее мамашу свихрять при первой же возможности. Хотя, по словам Катлы, ее мамаша знала, что этот Моккеркин просто взорвется, когда выяснит.
— Так значит, они убегали. — Среди водоворотов мыслей инспектора начало смутно вырисовываться объяснение по меньшей мере нескольких ранее непроницаемых загадок. — От своего мужа и отца Катлы, этого типа Моккеркина.
Дох энергично закивал.
— По словам Катлы, ее мамаша больше года работала над их отрывом. Она готова была скорей умереть, пытаясь сбежать, чем хоть день еще прожить с тем хомбером. — Он знающе улыбнулся, готовый поделиться еще одной тайной. — Конечно, им требовалось на что-то жить. Поэтому ее мамаша, говорит Катла, сротала немного деньжат мистера Моккеркина.
— Сколько? — уточнил Карденас.
— Нонада, — пожал плечами парень. — Не уверен, что и Катла знает. Больше миллиона, меньше миллиарда. В любом случае это в общем тодо, чего она мне рассказала. Лишь что их было много. Достаточно, чтоб заставить папочку Моккеркина взбеситься сильнее, чем разозлился бы, просто выяснив про вихренье его женщины и дочки. Как я миро, эта чика Сурци респирает его личную жизнь, его деньги и его решпект. Хой, случись вдруг нечто такое со мной, я сам мог бы стать малость чересчур, сабе? И еще одно: сделали они это не в одиночку. Катла говорит, будто у ее мамаши был друг, который им помог. Один из самых близких деловых помощников папаши, какими б там делами тот ни занимался. — Он покачал головой. — Если этот чингарун Моккеркин и так уже не взбесился, то уж рогов, которые наставил ему партнер с его же женщиной, должно было хватить, как думаешь?
— Значит, Сурци сбежала с одним из партнеров Моккеркина, его дочерью и его деньгами. Катла рассказывала тебе, кем был тот партнер? Держу пари, его звали Джордж Андерсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99