Мария побежала к ней, петляя меж старых воронок, огражденных красными флажками и поросших буйной, унылой над невзорвавшимися снарядами травой, уже на бегу зовя ее, крича своим ясным, безмятежным и звучным голосом:
- Сестра! Молодой англичанин приехал за медалью. Их двое, они идут сюда по тропинке.
- С ним друг? - спросила Марфа.
- Нет, не друг, - сказала Мария. - Этот ищет дерево.
- Дерево?
- Да, сестра. Ты не видишь его?
И, уже стоя на тропинке, они увидели обоих - несомненно, это были люди, но еще издали было видно, что один из них движется не совсем по-людски, а по мере приближения - совсем не по-людски в сравнении с широкой, неуклюжей поступью второго; он шел, Неторопливо пригибаясь и выпрямляясь, словно какое-то громадное насекомое, идущее вертикально, и, казалось, совсем не продвигался вперед, потом Мария сказала: "Он на костылях"; единственная его нога двигалась размеренно, неустанно, даже неукротимо, шаги ее чередовались с ритмичными выпадами костылей; упорно, даже неукротимо, и он явно приближался к ним; вскоре они увидели, что у него нет не только ноги, что рука с той же стороны отнята почти по локоть и (уже совсем вблизи) что это вообще полутруп, потому что видимая половина его тела представляла собой ужасный желтовато-коричневый шрам; начинался он у измятой фетровой шляпы и охватывал половину лица, идя через переносицу, рот и подбородок к воротничку рубашки. Но это впечатление сразу же исчезло, потому что голос его был сильным и нежалостливым, французский язык, на котором он к ним обратился, был беглым и правильным, и неприятен был лишь его спутник - высокий, тощий, живой труп, отнюдь не полу, похожий на бродягу, но с противной, наглой, мерзкой физиономией под грязной шляпой, из-за ленты которой ухарски торчало длинное перо, доводившее его рост до восьми футов.
- Мадам Дюмон? - спросил первый.
- Да, - ответила Мария с открытой, нежной, нежалостливой улыбкой.
Человек на костылях повернулся к своему спутнику.
- Все в порядке, - сказал он по-французски. - Это они. Говори, что там у тебя.
Но Мария, не дав тому сказать ни слова, обратилась к человеку с костылями:
- Мы ждали вас. Суп готов, а вы, должно быть, проголодались, идя от станции.
Потом она обратилась ко второму, но не по-французски, а на старом балканском языке своего детства:
- И вы. Еще какое-то время вы будете нуждаться в пище.
- Что? - неожиданно и резко сказала ее сестра и обратилась к человеку с пером в шляпе на том же языке: - Вы зеттлани?
- Что? - громко и грубо сказал по-французски человек с пером в шляпе. Я говорю на французском языке. И тоже не откажусь от супа. Я могу заплатить за него. Ясно? - спросил он, сунув руку в карман. - Смотри.
- Мы знаем, что у вас есть деньги, - сказала по-французски Мария. Проходите в дом.
И уже на кухне они полностью разглядели первого: желтовато-коричневый шрам от ожога не кончался у шляпы, а охватывал той же страшной омертвелостью половину черепа; на той стороне не было ни глаза, ни уха, уголок рта тоже был омертвелым, словно это было лицо не того самого человека, который только что говорил и вскоре будет есть и пить; его грязная рубашка была схвачена у горла затертой, выцветшей полоской материи; они не знали, что это английский полковой галстук; слева на груди грязного, пыльного смокинга висели две медали; одна штанина обтрепанных грязных твидовых брюк была подогнута и закреплена у бедра кусочком проволоки; англичанин постоял посреди кухни, опираясь на костыли и оглядывая помещение пристальным, спокойным, нежалостливым взглядом, а его спутник, с опустошенным, наглым, беспокойным лицом, стоял позади, не снимая шляпы, ее перо почти касалось потолка, словно он был подвешен к нему.
- Значит, он жил здесь, - сказал англичанин.
- Да, - ответила Марфа. - Как вы узнали? Как вам удалось найти нас?
- Ну, сестра, - сказала Мария. - Как бы он приехал за медалью, если бы не знал, где мы живем?
- За медалью? - сказал англичанин.
- Да, - ответила Мария. - Но сперва поешьте супу. Вы голодны.
- Спасибо, - сказал англичанин. Он указал головой на стоящего позади. Он тоже? Вы приглашаете и его?
- Конечно, - сказала Мария. Она взяла со стола две тарелки и пошла к плите, не предложив ему помощи, и не успела Марфа подойти, чтобы помочь ему, как он перекинул ногу через деревянную скамью, сел, поставил костыли рядом и уже стал откупоривать бутылку вина, прежде чем второй, стоящий у двери, двинулся с места. Мария сняла крышку с кастрюли и, чуть повернувшись, чтобы видеть второго, сказала ему, на этот раз по-французски:
- Присаживайтесь. Поешьте тоже. Никто уже ничего не имеет против.
- Против чего? - спросил человек с пером в шляпе.
- Мы забыли об этом, - сказала Мария. - Только сперва снимите шляпу.
- Я уплачу, - сказал человек с пером в шляпе. - Вы ничего не даете мне. Ясно?
Он полез в карман, вынул руку, уже рассыпая монеты, и швырнул их на стол, часть монет пролетела мимо и зазвенела на полу, а он сел напротив англичанина и жадно потянулся к бутылке и стакану.
- Подберите свои деньги, - сказала Мария.
- Подбирай сама, если не хочешь, чтобы они валялись там, - сказал он, торопливо наливая вино, наполнил стакан до краев и тут же поднес его ко рту.
- Подождите, - сказала Марфа. - Дай ему супу.
Она подошла, не очень близко, и встала не возле англичанина, а как бы над ним, ее суровое лицо высокой горянки, когда-то по-мужски смелое и красивое, склонилось к нему, а он налил себе вина, поставил бутылку, поднял стакан и взглянул на нее.
- Ваше здоровье, мадам.
- Как же вы узнали его? - спросила Марфа. - Как познакомились с ним?
- Я его не знал. И ни разу не видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142