Это было где-то у речки. Больше часа они рыскали по берегу, но Терл как в воду канул. Наконец дядя Бак прекратил поиски, и они опять поехали к дому - теперь и шавка верхом на муле, перед негром. Они подъезжали к негритянским хибарам; на холме, в той стороне, где стоял дом мистера Хьюберта, тоже было темно; вдруг шавка залаяла, соскочила со старого Джейка и помчалась, гавкая при каждом прыжке; дядя Бак тоже спешился, стащил его с лошади чуть ли не раньше, чем он выдернул ноги из стремян, и они побежали мимо темных хибар к той, которую облаивала шавка.
- Попался! - сказал дядя Бак. - Беги к черному ходу. Не кричи - возьми палку и колоти посильнее в дверь.
После дядя Бак признал, что это была его ошибка, что он забыл правило, которое известно малым детям: если напугал негра, никогда не становись прямо перед ним или прямо позади него, зайди сбоку. Дядя Бак забыл об этом. Он стоял прямо против двери, а впереди него стояла шавка и заливалась как оглашенная, умолкая, только чтобы перевести дух: дядя Бак сказал, что он и заметить ничего не успел, только шавка вдруг завизжала, крутанулась - а за ней уже Томин Терл. Дядя Бак сказал, что не видел даже, как открылась дверь: шавка взвизгнула, пробежала у него между ног, а потом Томин Терл пробежал прямо по нему. Даже не подпрыгнул: сшиб дядю Бака, поймал на ходу, не дав упасть, подхватил под мышку, пробежал с ним несколько шагов, приговаривая: "Осторожней, старый Бак. Осторожней, старый Бак", - отбросил и побежал дальше. А шавки уже и слышно не было.
Дядя Бак был цел и невредим; Томин Терл только сбил ему дыхание, когда уронил на спину. Но в заднем кармане у него лежала бутылка с виски - остатки он приберегал до той минуты, когда будет пойман Томин Терл; поэтому он отказывался встать, покуда не убедился, что на нем виски, а не кровь. Дядя Бак тихонько повернулся на бок, а он стал на колени рядом с ним и выгреб из кармана битое стекло. Потом они пошли к дому. Пешком. Негр подвел лошадей, но сесть в седло дяде Баку уже не предлагали. И шавки совсем не было слышно.
- Шагал он быстро, ничего не скажешь, - заметил дядя Бак. - Но собачку ему все равно не догнать, прах его возьми, ну и ночь.
- Завтра поймаем, - сказал он.
- Черта с два, - сказал дядя Бак. - Завтра мы будем дома. И пусть только Хьюберт Бичем или этот негр ступят на мою землю - я велю арестовать их за бродяжничество.
Света в доме не было. Раздавался храп мистера Хьюберта, раскатистый, словно снаряжен был на дальнюю дорогу. Зато сверху не доносилось ни звука, даже когда они прошли по темной передней к самой лестнице.
- Она, наверно, спит в задней части дома, - сказал дядя Бак. - Чтобы можно было крикнуть в кухню, с кровати не вставая. А кроме того, незамужняя дама непременно запрет дверь, если в доме чужие.
Дядя Бак сел на нижнюю ступеньку, а он стал на колени и стащил с дяди Бака сапоги. Потом снял свои, поставил к стене, и они с дядей Баком ощупью поднялись по лестнице в верхний коридор. Тут тоже было темно и ничего не слышно, кроме храпа мистера Хьюберта внизу; они ощупью пробрались по коридору в переднюю часть дома и нашарили дверь. За дверью было тихо, и, когда дядя Бак нажал на ручку, дверь отворилась.
- Слава богу, - прошептал дядя Бак. - Не шуми.
Кое-что стало видно - очертания кровати, москитную сетку. Дядя Бак спустил подтяжки, расстегнул штаны, подошел к кровати, осторожно сел на край, а он опять стал на колени, стянул штаны с дяди Бака, потом стал снимать свои; дядя Бак тем временем отвел москитную сетку, поднял ноги и улегся на кровать. Тут мисс Софонсиба села на кровати позади дяди Бака и крикнула первый раз.
III
На другой день он приехал домой только к обеду - к почти без сил. Он так устал, что даже есть не мог, хоти дядя Бадди решил прежде всего накормить его обедом; если бы ему пришлось проехать еще милю, он ус-пул бы в седле. Он и уснул - наверное, пока рассказывал дяде Бадди, - а когда проснулся, день подходил к концу, и он лежал в сене на дне тряской повозки, а дядя Бадди сидел над ним на скамье точно так же, как сидел на лошади или в своей качалке перед плитой, когда стряпал, и кнут держал точно так же, как ложку, которой мешал, или вилку, которой пробовал еду. Дядя Бак припас для него хлеба с холодным мясом и кувшин пахты, завернутый в мокрую мешковину. Он поел, сидя в повозке, уже под вечер. Ехали они, наверное, быстро, потому что до дома мистера Хьюберта оставалось не больше двух миль. Дядя Бадди подождал, пока он доест. Потом попросил: "Расскажи еще раз", - и он рассказал все снова: как они с дядей Баком отыскали в конце концов свободную комнату, и дядя Бак сидел на кровати, повторяя: "Что за напасть, Кас. Что за напасть", - потом услышали шаги мистера Хьюберта на лестнице, коридор осветился, вошел мистер Хьюберт в ночной рубашке, поставил на стол свечу и стал, глядя на дядю Бака.
- Да, Фил, - сказал он. - Все-таки она вас поймала.
- Это получилось нечаянно, - сказал дядя Бак. - Клянусь бо...
- Ха, - сказал мистер Хьюберт. - Зачем вы мне говорите? Скажите ей.
- Я говорил, - сказал дядя Бак. - Говорил. Клянусь бо...
- Понимаю, - сказал мистер Хьюберт. -- Однако вы послушайте.
Они послушали с минуту. Он-то слышал ее все время. Это было совсем не так громко, как вначале; но нескончаемо.
- Не хотите ли зайти туда и еще раз объяснить, что это нечаянность, что у вас и в мыслях ничего не было, и пусть она вас извинит и все забудет? Извольте.
- Что - извольте? - спросил дядя Бак.
- Зайдите туда и скажите ей еще раз, - объяснил мистер Хьюберт.
Дядя Бак смотрел на мистера Хьюберта. И часто моргал.
- А потом выйду оттуда - и что вам скажу? - спросил он.
- Мне? - сказал мистер Хьюберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9