Она сказала, что пришлет, – говорит. – Отдайте. Ну пожалуйста, Джейсон Если теперь отдадите, то я никогда ничего больше не попрошу у вас.
– Дам, только без нахрапа, – говорю. Вынул письмо и перевод, отдаю ей письмо. А она на письмо даже не взглянула, за переводом тянется.
– Распишись тут сперва, – говорю.
– На сколько он? – спрашивает.
– А ты прочти, – говорю. – В письме, надо думать, все сказано.
Пробежала вскользь, в два счета.
– Здесь об этом ничего, – говорит, поднявши глаза от письма. Уронила его на пол. – Сколько там?
– Десять долларов, – говорю
– Десять? – говорит, уставясь на меня.
– Да ты и этому должна быть жутко рада, – говорю. – Ты же еще малолетняя. Зачем тебе вдруг так понадобились деньги?
– Десять долларов? – бормочет, как во сне. – Всего-навсего десять?.. – И цап – чуть было не выхватила у меня перевод. – Врете вы, – говорит. – Вор, – говорит. – Вор!
– Ах, ты так? – говорю и рукой ее на расстоянии от себя держу.
– Отдайте! – говорит. – Он мой. Он мне послан. Все равно прочту, сколько там. Все равно.
– Неужели? – говорю и подальше ее от себя отодвигаю. – Это каким же способом?
– Дайте только взгляну, Джейсон. Ну пожалуйста. Больше я у вас никогда ничего не буду просить.
– По-твоему, выходит, я лгу? – говорю. – Вот в наказание за это и не дам.
– Но как же так, десять долларов только, – говорит. – Она же сказала мне, что… сказала… Джейсон, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Мне очень надо. Очень-очень. Отдайте мне, Джейсон. Я все сделаю, только отдайте.
– Скажи, зачем тебе деньги, – говорю.
– Они мне обязательно нужны, – говорит. Смотрит на меня. Потом раз – и перестала смотреть, хотя и не отвела глаз. Понятно, сейчас врать начнет. – Я в долг брала, – говорит. – И мне надо отдать. И обязательно сегодня.
– Брала – где? – говорю. Она пальцами этак задвигала. Прямо видно, как старается испечь ложь. – Опять в магазинах? – говорю. – И не трудись, не поверю. Если найдется в городе торговец, который продаст тебе в долг после того, как я их всех предупредил, то пускай это мой убыток будет.
– У девочки брала, – говорит, – у девочки. Заняла у нее деньги. И надо вернуть. Отдайте мне, Джейсон. Пожалуйста. Я все сделаю. Мне надо обязательно. Мама вам заплатит. Я напишу ей, чтобы заплатила и что больше я никогда у нее ничего не попрошу. Напишу и письмо вам покажу. Ну пожалуйста, Джейсон. Мне без них никак нельзя.
– Признайся, зачем тебе, а тогда посмотрим, – говорю. – Признавайся. – Стоит, платье теребит. – Ну, что ж, – говорю. – Если десять долларов тебя не устраивают, то я этот перевод доставлю домой матушке, и сама знаешь, что с ним тогда будет. Конечно, если ты такая богачка, что десять долларов для тебя не деньги…
Стоит, опустила глаза, бормочет словно про себя;
– Она сказала, что пришлет мне денег. Сказала, что все время сюда шлет деньги, а вы говорите, что нет. Сказала, что прислала уже очень много. На мое содержание. И что часть их я могу брать себе. А вы говорите, никаких денег нет.
– Ты сама не хуже меня знаешь, – говорю. – Сама видела, что матушка с этими чеками делает.
– Да, – говорит. – Десять долларов, – говорит. – Десять долларов.
– Благодари еще судьбу, что десять, – говорю. – Ну-ка, – говорю. Положил перевод оборотной стороной кверху и рукой придерживаю. – Распишись вот тут.
– Но дайте же взглянуть! – говорит. – Я просто взгляну. Все равно, на сколько б ни был, я возьму только десять долларов. А остальное берите. Я хочу только взглянуть.
– Нет уж, – говорю, – раз ты действовала нахрапом.
Придется тебе усвоить одну вещь, а именно – что если я тебе чего велю, то надо выполнять беспрекословно. Вот на этой черте распишись.
Взяла перо, но не расписывается, а стоит понурясь и перо в руке держит. В точности как мать ее.
– О господи, – говорит. – О господи.
– Вот так-то, – говорю. – Если ничего другого, то уж это ты наверняка усвоишь у меня. Расписывайся и ступай отсюда.
Расписалась.
– Где деньги? – говорит. Я взял перевод, промокнул, спрятал в карман. Потом дал ей десятку.
– После обеда чтоб обратно в школу, слышишь ты? – говорю. Молчит, Скомкала деньги в кулаке, как тряпку какую-нибудь, и вон из лавки. А тут как раз Эрл входит и ведет к прилавку покупателя. Я собрал свои бумаги, надел шляпу, вышел к ним.
– Ну как, народу густо было? – спрашивает Эрл.
– Не слишком, – говорю. Он выглянул на улицу.
– Это твоя машина там стоит? – говорит. – Не ездил бы ты сегодня обедать домой. Перед самым представлением опять надо ждать наплыва. Поешь у Роджерса, а чек мне в стол положишь.
– Покорнейше благодарю, – говорю. – Уж как-нибудь сами прокормимся.
И вот так он и будет торчать, глаз не спускать с двери, пока я не войду в нее обратно. Что ж, придется ему подзапастись терпением – я разорваться не могу. Еще в прошлый раз говорю себе: заметь, последний бланк расходуешь; не откладывая, надо новых раздобыть. Но кто может что-нибудь упомнить в этом тарараме. А теперь, плюс ко всем домашним заботам, гоняй по городу, ищи в последний момент бланки чеков, а тут еще сегодня этот балаган проклятый в городе и Эрл зыркает, как ястреб.
Заехал в типографию и говорю хозяину, что хочу подшутить над одним парнем, но у него не нашлось ничего. Посоветовал заглянуть в бывший театр, там полно бумаг свалено и рухляди, что остались от прогоревшего Коммерческо-сельского банка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95