"Может, тебе Банча?" -- ну я и подумала, что они просто имя перепутали, а это он и есть. Хотя они сказали, что этот, про кого они говорят, лицом не смуглый. Неужто и вы скажете, что не знаете тут Лукаса Берча?
Байрон опускает свою ношу аккуратной стопой, чтобы поднять потом все разом.
-- Не знаю. Лукаса Берча у нас нету. Я всех знаю, кто тут работает. Может быть, он в городе где работает. Или на другой фабрике.
-- А есть тут другая строгальная фабрика?
-- Нету. Лесопилки, правда, есть -- их тут порядком.
Она наблюдает за ним.
-- По дороге мне говорили, что он на строгальной фабрике работает.
-- Я тут такого не знаю, -- говорит Байрон. -- И припомнить не могу никакого другого Берча, кроме меня, а меня зовут Банчем.
Она продолжает смотреть на него прежним взглядом, в котором не столько беспокойства за будущее, сколько недоверия к настоящему. Потом она вздыхает. Это даже не вздох, а глубокий спокойный вдох.
-- Так, -- говорит она. Обернувшись, она окидывает взглядом распиленные доски, штабеля брусьев. -- Присяду-ка я, пожалуй. А то уж больно устаешь -по твердым мостовым ходить. Кажется, пока дошла сюда из города, больше устала, чем за всю дорогу из Алабамы. -- Она направляется к низкому штабелю реек.
-- Подождите, -- говорит Байрон. Бросившись к ней, он сдергивает с плеча дерюжку. Женщина, уже подогнув колени, замирает, и Байрон стелит дерюжку на рейки. -- Мягче будет.
-- Спасибо вам большое. -- Она садится.
-- Так-то оно помягче, -- говорит Байрон. Он вынимает из кармана серебряные часы, смотрит на них, потом садится на другой край штабеля. -Пять минут, пожалуй, будет в самый раз.
-- Отдыхать пять минут? -- спрашивает она.
-- Пять минут, как вы пришли. Я с тех пор и отдыхаю. По субботним вечерам я сам себе замечаю время, -- объясняет он.
-- И каждый раз, как присесть на минутку, -- тоже замечаете? Откуда они узнают, что вы присаживались? Минутой больше, минутой меньше -- велика ли разница?
-- Я так думаю, за сидение мне не платят, -- говорит он. -- Значит, вы из Алабамы.
Она рассказывает ему, -- теперь его очередь, -- грузно сидя на дерюжке, со спокойным, ясным лицом, за которым он так же спокойно наблюдает, -рассказывает больше, чем ей кажется, -- как рассказывала уже многим незнакомым людям, среди которых четыре недели совершается ее путь с мирной неторопливостью смены времен года. И Байрон -- в свою очередь -- рисует себе историю молодой женщины, обманутой и брошенной и даже не сознающей, что она брошена, так и не успевшей сменить свою фамилию на Берч.
-- Нет, видно, я его не знаю, -- говорит он наконец. -- Да и нет тут сейчас никого, кроме меня. Все остальные -- там, наверное, на пожаре. -- Он показывает на желтый столб дыма, стоящий в безветрии высоко над деревьями.
-- Мы его видели, как к городу подъезжали, -- говорит она. -- Пожар-то уж очень большой.
-- Да и дом ведь большой. Он старинный. Там дама одна живет, больше никого. Думаю, кое-кто в городе будет говорить, что это Бог ее наказал, -даже теперь будут. Она северянка. Ее родня приехала сюда в Реконструкцию -негров баламутить. Двоих за это и убили. Говорят, она и сейчас возжается с неграми. Навещает их, когда заболеют, -- все равно как белых. Кухарку не держит -- не хочет, чтобы негры другим прислуживали. Говорят, у ней такое мнение, будто негр белому ровня, Поэтому никто к ней и не ходит. Кроме одного. -- Она наблюдает за ним, слушает. Сейчас он на нее не смотрит, избегает ее взгляда. -- Или, может, двоих, -- так я слышал. Хоть бы они туда поспели, помогли ей мебель вынести. Может, поспели.
-- Кто поспел?
-- Да тут, два парня, два Джо, они где-то в той стороне живут. Джо Кристмас и Джо Браун.
-- Джо Кристмас? Чудное имя.
-- Он и сам чудной. -- И снова он избегает ее заинтересованного взгляда. -- Товарищ его -- тоже фрукт. Тоже тут работал. Но уволились -оба. Потеря, однако, скажу, небольшая.
Сидя на дерюжке, женщина слушает спокойно, с интересом. Можно подумать, что это выходной день и пара, одетая в выходное, сидит на плетеных стульях перед деревенским домом, на гладкой, будто патиной подернутой земле.
-- И товарища его зовут Джо?
-- Да. Джо Браун. Но, может быть, это его настоящее имя. Потому что, как подумаешь о человеке по имени Джо Браун, сразу представляешь такого пустомелю, который вечно смеется и громко разговаривает. Так что, я думаю, имя настоящее, хотя Джо Браун -- как-то чересчур уж скоро да просто для настоящего имени. Но, думаю, тут оно как раз настоящее. Потому что, если бы ему выработку с болтовни считали, он давно бы был хозяином этой фабрики. Хотя людям он как будто нравится. По крайней мере, с Кристмасом ладит.
Она наблюдает за ним. Лицо ее по-прежнему ясно, но теперь очень серьезно -- взгляд очень серьезен и очень внимателен.
-- А чем они с ним занимаются?
-- Да ничем таким, думаю, чего бы им не полагалось.
По крайней мере, за руку их еще не поймали. Браун здесь вроде как работал -- в свободное время, когда не смеялся и шутки над людьми не шутил. А Кристмас уволился. Они где-то там живут, там вон, где дом горит. Слышал я, чем они занимаются для заработка. Но это, во-первых, не мое дело. А во-вторых, люди друг про друга все больше неправду говорят -- вот что главное. И, надо думать, я других не лучше.
Она наблюдает за ним. Она даже не мигает.
-- Так он говорит, что его зовут Брауном. -- Может быть, это и вопрос, но ответа она не дожидается. -- А чем, вы слышали, они занимаются?
-- Возводить напраслину на людей не хотел бы. Зря я, видно, так разговорился. Вот уж правда, смотрю, -- стоит человеку бросить работу, тут же нечистый его попутает.
-- Что вы слышали? -- спрашивает она. Она не пошевелилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21