И такое положение дел всех устраивало или, во всяком случае, никому не мешало, пока он не стал вдобавок и глохнуть. Пока однажды уже к вечеру Уолтеру Юэллу и Сэму Фазерсу, полунегру-полуиндейцу чикасо, не пришлось выслеживать генерала, а потом ночевать с ним в лесу, и майор де Спейн стал бы перед альтернативой – запретить Компсону высовывать нос из палатки или исключить его из клуба,– если бы, откуда ни возьмись, не появился Бун Хогганбек, уже громадина, даже в свои десять или одиннадцать лет уже переросший генерала Компсона, чьей нянькой он стал – найденыш, который только и знал, что свое имя – другого имущества, других воспоминаний у него не было; даже твой дядюшка Айк не очень уверен – Маккаслин ли Эдмондс или майор де Спейн первый подобрал Буна там, куда он был подброшен неведомо кем. Айк твердо знает, помнит одно: откуда ни возьмись, уже лет двенадцати от роду, Бун появился в усадьбе старого Карозерса Маккаслина, где Маккаслин Эдмондс уже воспитывал Айка, как родного сына, а теперь с места в карьер стал воспитывать и Буна, тоже как родного сына, хотя самому Маккаслину Эдмондсу было тогда только тридцать.
Так или иначе, стоило майору де Спейну понять, что он должен или исключить генерала Компсона из клуба – а это будет нелегко,– или запретить ему выезжать из лагеря – а это будет невозможно,– и, значит, выход один – приставить к нему кого-то вроде Буна Хогганбека, как немедленно появился Бун Хогганбек, привезенный не то Маккаслином Эдмондсом, не то ими обоими, Эдмондсом и самим де Спейном, решившими таким путем общую головоломку. Айк отчетливо помнил: 14 ноября, погрузка постелей, и ружей, и провианта в фургон, тут же Теннин Джим (дед того Бобо Бичема Тепнин Джим, внук старого Люция Маккаслина и негритянки Томи,– персонаж книги «Сойди, Моисей» (см. генеалогию семейства Маккаслинов в комментарии к т. III паст. изд.). Называя ого дедом Бобо Бичема, Фолкнер допускает ошибку, поскольку в 1905 г. ему не могло быть более сорока лет.

, о котором речь впереди), и Сэм Фазерс, и Бун (ему, Айку, пока только пять или шесть лет, и пройдет не меньше четырех или пяти, прежде чем исполнится десять, и они впервые возьмут его с собой), и впереди верхом едет Маккаслин в тот самый лагерь, откуда Бун будет теперь каждое утро на муле сопровождать генерала Компсона, а потом направлять его – возможно, силой, поскольку Бун в двенадцать уже перерос своего подопечного – в нужную сторону, чтобы засветло попасть в лагерь.
Так генерал Компсон приучил Буна к лесу – можно сказать, поневоле, в порядке самозащиты. Но еда за тем же столом, и рысканье по тем же лесам, и сон под тем же дождем с самим Уолтером Юэллом все равно не сделали Буна метким стрелком; неизменным успехом пользовался в лагере рассказ Уолтера Юэлла о Буновой стрельбе,– как Уолтер показал Буну, где стоять, а сам пошел на свое место (старый генерал Компсон отправился наконец к праотцам, а возможно, и на какой-то неведомый бивуак, куда, надо полагать, просились все ветераны той войны, и синие и серые Во время Гражданской войны в США конфедераты носили серо-голубую, а северяне – синюю форму.

, потому что им вряд ли могло прийтись по вкусу другое пристанище для мало-мальски оседлого житья, и Бун теперь охотился наравне со всеми прочими), и как Уолтер услыхал собак и понял, что олень выскочит на Буна, и как услыхал пять выстрелов Бунова дробовика (его завещал Буну генерал Компсон; он был не в лучшем виде уже при генерале, и Уолтер рассказывал, что ушам своим не поверил, когда дробовик пальнул без осечки дважды, не говоря уже – пять раз!), и как по участку, разделявшему их, прокатился вопль Буна: «Сволочь! Уходит! Улюлю! Улюлю!», и как он, Уолтер, бросился к Буну и обнаружил пять расстрелянных гильз на земле, а в десяти шагах – следы оленя-самца, которого Бун даже не задел.
Потом дед купил эту машину, и Бун нашел избранницу своего сердца. Он уже работал тогда у нас на каретном дворе с общего согласия Маккаслина-Эдмондса-Приста, потому что, когда Бун остался на третий год во втором классе, даже Маккаслин Эдмондс наконец не то отступился, не то прозрел, или, может, он окончательно прозрел, когда до его сознания дошло, что нет на свете такой фермы, где Бун продержался бы столько времени, чтобы научиться вести хозяйство. Сперва он делал что придется – задавал корм, чистил упряжь, мыл экипажи. Но я уже говорил тебе – у него был подход к лошадям и мулам, и скоро его перевели в кучера экипажей – колясок и кэбов, встречавших дневные поезда, двуколок, и дрожек, и фургончиков, в которых торговые агенты объезжали лавки по всей округе. Теперь он жил в городе, разве что и Маккаслин и Захария оба не ночевали дома, и тогда Бун замещал их в роли телохранителя женщин и детей. В общем, он жил в Джефферсоне. То есть у него было там собственное жилье – отдельная комната в гостинице, которая во времена моего деда называлась Коммерческой и была открыта в надежде затмить гостиницу Холстона, но так никогда и не достигла ее ранга. Впрочем, достигла немалого: в ней во время судебных сессий жили, спали и ели присяжные, а фермеры, чьи дела слушались в суде, и барышники, промышлявшие лошадьми и мулами, чувствовали себя там уютнее, чем среди ковров, и медных плевательниц, и кожаных кресел, и полотняных скатертей на другом конце города; потом, в мои времена, она стала называться «Гастинеца Сноупса» (так гласила выведенная от руки надпись) – как раз в те годы начал вытаскивать свое племя из глухой деревушки за Французовой Балкой мистер Флем Сноупс, банкир, убитый лет десять – двенадцать назад своим рехнувшимся родственником, который, возможно, так и не поверил, что засадил его в исправительную тюрьму этот самый Флем, но считал, что тот обязан был его освободить или хотя бы сделать такую попытку;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98