Или это мираж? А ведь
надо это выяснить, потому что если я открою здесь нормальных людей,
это будет настоящим открытием, таким открытием, что можно будет до
конца дней почить на лаврах. И никто не будет смотреть на меня с неу-
довольствием, это я о Гарике говорю. И будут брать у меня интервью
толпы осатанелых корреспондентов, и тыкать мне в лицо микрофоны, а я
буду важно вещать...
Размечтался. Тут загудел местный вызов, и я вздрогнул, нащупал
пульт, включил звук.
- Ниокол-а! - позвал голос. Это Сип, абориген, мы с ним иногда об-
щаемся. Это я зову его Сипом, про себя, для краткости, а настоящее имя
его Сиипоа. Он может позвонить в любое время суток, для него что ночь,
что день, вот сейчас он проснулся, пожевал мятную резинку, и захоте-
лось ему мне что-то сказать. Я включил изображение и в комнату "въеха-
ла" гигантская кровать с Сипом, жирное лицо которого расплывалось в
улыбке. Мы обменялись церемонными приветствиями и Сип начал:
- Ты опять сидишь? Почему ты не лежишь? Сидеть - не функционально.
- А надоело мне лежать, я и сел, - ответил я. - Пусть не функциональ-
но, а что делать, если хочется посидеть?
- Странный ты человек, Ниокол-а, не от мира сего.
- Да, я не от мира сего, - согласился я.
- Ладно. Ты видел мою последнюю картину? - Сип был художником. Од-
ним из немногих.
- Какую?
- Девушка в пене.
- В ванне, что ли?
- В ванне, - обиделся Сип. - Скажешь тоже. В пене прибоя.
- Не видел. Покажи.
Сип засмущался, зарделся, спрятал глазки в складках жира. Сейчас
надо будет полчаса уламывать его, чтобы показал картину, не стеснялся.
- Ну давай, Сиипоа, покажи, а то мне на пробежку пора.
- На пробежку? - не понял Сип.
- Ну да. Это такой вид медитации.
- Научи.
- Не отвлекайся, пожалуйста. Потом, как-нибудь, покажу. Где твоя
картина?
Сип еще десять минут поломался, потом сжалился надо мной.
- Смотри.
Вместо кровати Сипа передо мной оказалась картина. Обнаженная де-
вушка бежит прямо в пенную волну, ее видно сбоку, волна охватывает ее,
осыпая пеной. Здорово нарисовано, я не знаток живописи, но, по-моему,
здорово. Правда, руки у девушки несколько странно поставлены и напря-
жены, и длинные волосы как-то неподвижны, а в остальном - хорошо.Хоро-
шо. Я так и сказал Сипу. Он совсем засмущался, совсем зарылся в склад-
ках жира, даже хрюкнул от удовольствия.
- Ты первый зритель, Ниокол-а, - сказал он.
- Спасибо. Можешь выставить ее, не стесняйся. Оценят. Ей-Богу, оце-
нят. Слушай, Сиипоа, а ты купался в море?
- В море? Купался.
- В настоящем?
- Зачем же в настоящем? Там микробы и вообще, температура воды...
- Понятно. А прототип у твоей девушки есть?
- Прототип? Есть.
- Ну? - я насторожился. - И как ее зовут?
Сип застеснялся. Он вообще очень стеснительный, этот художник. На-
чал лепетать что-то невразумительное. Я махнул рукой. И тут во мне
что-то словно бы щелкнуло.
- Ну-ка, - говорю, - покажи-ка еще раз картину.
Сип включил картину, а я впился глазами в лицо девушки. Так и есть!
Это же моя девушка!
- Слушай, Сиипоа, где ты с ней познакомился?
Сип опять залепетал что-то. Это было слишком даже для стеснительно-
го Сипа. Что-то он такое скрывает. Так. Надо эту девушку найти и поз-
накомиться. Сегодня же.
- Ладно, Сиипоа, - сказал я, - мне пора. Прощай.
Я отключился прежде, чем он успел пристать ко мне с пробежкой как
новым видом медитации, одел трусы и майку, натянул кроссовки и вышел
из комнаты. Спустился по тускло освещенной лестнице, прошел по полу-
темному вестибюлю и оказался на улице. Здесь все было заковано в сталь
и бетон, заковано настолько прочно и основательно, что не было ни од-
ного деревца, ни одного кустика и ни одной травинки. Слепые прямоу-
гольные дома, настолько похожие друг на друга, что мне когда-то приш-
лось поставить крестик на своем доме, чтобы не заблудиться. И полная
тишина. На улицах нет ничего и никого. Я побежал, сначала медленно,
разминаясь, потом все быстрее и быстрее. Вдох, выдох, вдох, выдох. И
тут что-то мелькнуло в боковой улице, что-то необычное. Я пробежал по
инерции вперед, затормозил, вернулся и увидел ее. Она стояла посреди
улицы, подставив лицо солнцу. Ее стройную фигуру облегало темно-фиоле-
товое платье, длинные рыжеватые волосы разметались по плечам. Я тихо
подошел и остановился рядом. Она не заметила моего появления, продол-
жала стоять с закрытыми глазами.
- Здравствуйте, - тихо сказал я по-русски. Она открыла глаза, пос-
мотрела на меня недоумевающе. - Здравствуйте, - повторил я.
- Не понимаю, - отозвалась она на местном языке чистым и мелодичным
голосом.
- Здравствуйте, - в третий раз сказал я, на этот раз по-саонейски.
- Здравствуйте, - ответила она приветливо и улыбнулась.
Кто же она такая, лихорадочно думал я. Наша, но скрывает это от ме-
ня? Почему? Абориген? Но откуда здесь такие аборигены? Робот? Роботы
тоже улыбаются, но совсем не так, а механически. И голос у роботов
синтетический, только полный дурак может спутать, а у нее голос нор-
мальный, человеческий.
- Меня зовут Ниокол-а, - представился я. - А вас?
- Меня? - она кокетливо улыбнулась. - А как бы вы хотели?
Играет, подумал я. Что ж, попробуем угадать.
- Вам очень подошло бы имя Ионелла, - сказал я наобум.
- Ионелла, - повторила она. - Какой вы догадливый. Меня действи-
тельно зовут Ионелла.
Она засмеялась, показав ослепительно белые зубы. Надо же, угадал.
Поразительно. И все-таки не может быть она аборигеном, невозможно это.
А вот мы ее сейчас проверим.
- Дура ты, - сказал я по-русски, глядя ей в глаза.
1 2 3 4