вероятнее всего лев Нума или пантера Шита.
Во всяком случае жертва могла бы ускользнуть от Тарзана, если бы Бара продолжала двигаться к воде так же медленно, как теперь.
Но, очевидно, какой-то звук или шорох предупредил лань об опасности; она на мгновение остановилась и затем быстрыми прыжками понеслась прямо к ручью, чтобы, перебежав через него, спастись на противоположном берегу.
Из чащи джунглей, на расстоянии сотни шагов от мчавшейся лани, вдруг выпрыгнула темная фигура льва Нумы. Тарзан ясно видел своего соперника. Бара должна была пробежать под деревом, на котором сидел человек-обезьяна. Сможет ли он вырвать у льва его добычу? Но раньше, чем голодный человек сам ответил себе на этот вопрос, он спрыгнул с ветки на спину перепуганной лани.
Еще минута – и Нума мог получить сразу две добычи, и, если Тарзан хотел сегодня поужинать, он должен был действовать быстро.
Он схватил лань за рога и молниеносным движением скрутил ей шею, так что хрустнул позвоночник.
Затем он перебросил добычу через плечо и, схватив в зубы ее переднюю ногу, вскочил на ближайшую ветку.
Лев приближался гигантскими прыжками, рыча от ярости при виде ускользавшей от него добычи. Тарзан схватился обеими руками за ветку, и в ту минуту, когда Нума прыгнул вверх за ним, человек со своей добычей был вне его досягаемости.
Ошеломленный этой неслыханной дерзостью, лев упал на землю, а Тарзан, устроившись поудобнее на более безопасном месте, стал гримасами и криками дразнить разъяренного зверя. А тот яростно бил себя по бедрам своим жестким хвостом и втягивал ноздрями запах перехваченной у него добычи.
Своим новым ножом Тарзан отрезал сочный кусок от задней части лани и, в то время как лев с рычаньем ходил внизу взад и вперед, лорд Грейсток с жадностью рвал зубами теплое мясо с дымящейся кровью. Ни одно изысканное блюдо в самом шикарном лондонском ресторане не казалось ему таким вкусным.
Кровь его добычи перепачкала ему лицо. От нее шел острый запах, столь привлекательный для хищных зверей.
Насытившись вдоволь, Тарзан нанизал остатки мяса на острые сучья дерева, а затем отправился по верхним ветвям к своей площадке; Нума, горевший жаждой мести, продолжал следить за ним снизу.
Добравшись до площадки на верхушке дерева, Тарзан лег и заснул глубоким сном. Проснулся он лишь на следующее утро, когда солнце стояло уже высоко.
IV
ШИТА
В течение последующих дней Тарзан был занят совершенствованием своего оружия и исследованием джунглей. Он сделал тетиву для лука из сухожилий лани, которая послужила ему ужином в первый день его пребывания на необитаемом острове. Он предпочел бы для тетивы жилу Шиты, но это приходилось отложить до более удобного случая.
Он свил также длинную веревку из сухой травы, наподобие той, которой он много лет тому назад дразнил злого Тублата и которая впоследствии сделалась в ловких руках мальчика-обезьяны замечательным арканом.
Он смастерил также ножны и рукоятку для своего охотничьего ножа и колчан для стрел, а из кожи Бары вырезал себе кушак и передник на бедра.
Затем Тарзан отправился на исследование незнакомой местности. Он определил сразу, что это не был родной ему западный берег Африки, так как в этой местности солнце вставало со стороны моря.
Но это не мог быть и восточный берег Африки, так как он был убежден, что «Кинкэд» не проходил через Средиземное море, Суэцкий канал и Красное море, а для того, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды потребовалось бы значительно больше времени. И он тщетно терялся в догадках, куда его закинула судьба?
Ему приходило в голову, что пароход пересек Атлантический океан и высадил его на каком-нибудь диком берегу Южной Америки; но присутствие льва с несомненностью доказывало, что это не так.
Одиноко бродя по джунглям, вдоль побережья, Тарзан чувствовал сильное желание иметь около себя какое-нибудь живое существо и начинал жалеть, что не остался в стаде обезьян. Ему не пришлось их больше видеть после той первой встречи, когда он победил Молака.
Теперь он почти совершенно стал прежним Тарзаном и, хотя сознавал, как мало общего между ним и большими антропоидами, все же он предпочел бы их общество полному одиночеству.
Во время своих скитаний он питался попадавшимися ему плодами и крупными насекомыми, которых он находил в трухлявых, гниющих деревьях. Насекомые казались ему таким же лакомым блюдом, как и в счастливое время его детства.
Когда он прошел милю или две, его ноздри уловили отчетливый запах пантеры Шиты, доносившийся к нему поверху. Тарзан особенно обрадовался встрече с Шитой. Он намеревался добыть у нее не только крепкую жилу для тетивы своего лука, но и красивую пятнистую шкуру, чтобы смастерить себе новый колчан и передник.
Перед этим Тарзан шел спокойно и беззаботно; теперь он пригнулся к земле и стал красться ползком, чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Легко и неслышно скользил он сквозь чащу леса, выслеживая дикую кошку. Теперь он был, несмотря на человеческое происхождение, такой же дикий и свирепый зверь, как и тот, за которым он охотился.
Приблизившись к Шите, он сразу заметил, что пантера, со своей стороны, тоже кого-то выслеживает, и в тот же момент порыв ветра донес до его ноздрей запах больших обезьян.
Подкравшись совсем близко к обезьянам, пантера вспрыгнула на дерево; Тарзан подошел еще ближе и увидел племя Акута, расположившееся на небольшой лужайке. Некоторые из обезьян дремали, прислонившись к пням, другие бродили около поваленных деревьев, обдирая их кору и лакомясь вкусными гусеницами и жуками.
Сам Акут был всего в нескольких шагах от Шиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136