-
Войдем? - предложил спутник.
Я оглянулся вокруг. С высоты двадцати ступеней предместье, окружавшее
дворец, выглядело, как нагромождение ржавых крыш среди темной густой
листвы. Над сонной рекой торчали вдали две заводских трубы и отсвечивало
разбитыми стеклами приземистое здание складского вида. Пожалуй, я был
немного разочарован.
Разочарование мое усилилось еще больше, когда мы вошли.
Дворец, такой роскошный, хотя и несколько обветшалый снаружи, внутри
состоял из череды сравнительно небольших помещений, связанных извилистым
запутанным коридором; грубая коричневая панель масляной краски шла по
стенам коридора, тяжелый вокзальный дух стоял там - запах черствой пищи и
окурков. Молчаливые люди слонялись вдоль коридора, украдкой поглядывая
друг на друга. В приемной у входа сидел человек с портфелем, нервно
постукивая ногтями по защелке; возле окна что-то торопливо жевал офицер,
то и дело поглядывающий на часы. Тут я вспомнил, что на фронтоне дворца
имелись еще и куранты, квадратный циферблат в лепном орнаменте, с вяло
повисшими стрелками: часы стояли.
Под колючей пальмой веером были расставлены скамьи, там сидели люди с
пожитками, возились дети, спал солдат, задравший огромные сапоги прямо на
поручень.
- Непорядок, - заметил я. - Солдат спит, а служба идет.
Мой спутник растолкал солдата и заставил сесть.
- Что и говорить, народ здесь самый разный.
- И все ждут?
Пока мы поднимались на второй этаж по широкой замусоренной лестнице,
сопровождающий с энтузиазмом рассказал мне об этой, новой для меня,
области:
- Ожидание - это своего рода статус, фундаментальное состояние. У нас
не смотрят на ожидание как на временную, преходящую фазу бытия. Оно
постоянно, так гласит постулат нашего теоретика Стефана Куки. Мы
исследовали этот вопрос всесторонне, в основном психологически и
социологически. Цифры оказались потрясающими: на двадцать ожидающих лишь
два и восемь сотых результативных.
Видимо, специальная терминология. Я переспросил.
- Результативный - это тот, кто дождался желаемого. Чего - неважно:
поезда, квартиры, любви, прибавки к жалованью, телефонного звонка... А что
прикажете делать с остальными ждущими?
Преувеличение, подумал я. Не может быть, что столько ожидания идет
впустую. Тем временем мы достигли лестничной площадки, где в ободранном
кресле дремал, свесив голову, седовласый старичок. Скорее всего, он ожидал
естественного конца.
- Все остальные, - вел дальше мой спутник, - продолжают ожидание под
нашей эгидой. Они делятся друг с другом своими чаяниями, надеются и
грустят вместе. Мы помогаем им, устанавливаем тип ожидания и его порядок.
Занимаемся прогнозированием надежд, их вероятностью. В случае обращения к
нам результативность становится больше на восемьдесят четыре сотых
процента - в среднем. Поэтому у нас так много клиентов.
Коридор второго этажа также кишел людьми, однако здесь чувствовался
больший порядок, а вдоль правой стены стояла длинная спокойная очередь,
уходящая за поворот. Тут я заметил, что масляная панель на стене во многих
местах протерта до штукатурки, а подоконники и скамьи исписаны всякой
ерундой, какую пишут люди лишь от смертельной скуки.
- Дело новое, знаете, не все это понимают. Вот, с трудом отвоевали
старое здание под дворец. Все пришлось реконструировать, зато теперь есть
что показать.
Он с нескрываемым удовольствием обозрел замызганный коридор. В хвосте
очереди происходила какая-то возня. Мы подошли ближе.
- Чего ждете?
Никто не ответил, будто не слышали. Миловидная женщина рядом с нами
потупилась, улыбаясь. Разбитной парень подмигнул нам:
- Так они и скажут! Те, - он показал вперед, - знают точно, мы только
догадываемся. Ничего вы от них не добьетесь.
Мы отошли. Тут же возня возобновилась, мелькал лист-список с
фамилиями. Мой сопровождающий пояснил.
- Очередь - это вопреки правилам, это уже некоторый хаос. Они ждут
чего попало, что бы ни подвернулось, лишь бы дождаться. Будь по-ихнему,
какая-нибудь старушка, скажем, могла получить юного жениха, вполне
здоровый футболист - протез. Однако мы на то и поставлены здесь, чтобы
нейтрализовать хаос.
Хитроватая улыбка показала стальные зубы.
- Эта очередь идет по всем этажам, по всему зданию. В нее
записываются и с того конца...
Тут я заметил, что стемнело, во всяком случае под потолком зажглись
длинные ребристые плафоны, излучая неяркий дрожащий свет. Мне стало
неуютно и как-то по-особому несвободно. Следовало также как-то
распроститься с провожатым - мелким служащим дворца, - не обидев его
невниманием. Он показал себя как рьяный гид.
- Без сомнения, это очень интересно, - начал я издалека. - Объединить
ждущих, жаждущих, надеющихся, придать смысл их бесцельному ожиданию,
скрасить эти пустые часы хотя бы общением с товарищами по судьбе...
Тут я заметил, что спутник мой скрылся за какой-то дверью, дав мне
знак немного повременить. Здесь коридор образовывал расширение, в углу под
тусклой лампой двое шахматистов передвигали на маленькой доске крохотные
дорожные шахматы, молодая женщина восточного вида, с ребенком на руках
расхаживала туда-сюда, негромко баюкая малыша. Я отметил, что в местах
ожидания непременно бывает женщина с младенцем; я все еще смотрел на
ожидающих со стороны, будто забыв известное изречение Стефана Куки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55