Богдан Кречмер приносит их из леса живыми, мальчишки тоже таскают.На руку мне забрался большой богомол тисма. Пальцем другой руки я вожу вокруг него, и он поворачивает голову вслед за пальцем; богомол — единственное насекомое с подвижной шеей. Не раз он выбрасывал хищные лапы вверх и хватал меня за палец. Хватка так сильна, что освободиться от хищника невозможно, разве только разодрать его на куски. Хватка не на живот, а на смерть. Некоторое время небольшое насекомое какой-то колдовской силой держит в плену взрослого человека. Наконец мне удается освободить палец. Капли крови брызжут из проколотых шипами мест. Я слизываю кровь и чувствую себя разбитым. Точно ранил меня враждебный дух долины.Я хочу узнать, до какого же предела дойдет хищничество богомолов, и помещаю их в небольшие коробки. Туда же впускаю на съедение пауков, медведок, кузнечиков. Никто из них не может совладать с богомолами, и интересно: ядовитые пауки, даже большие экземпляры, мрут как мухи. Богомол на ограниченном пространстве сражается, как росомаха, осажденная собаками; он ложится на бок и беспрерывно выбрасывает все шесть длинных лап. Пробраться сквозь такое заграждение немыслимо. Зато ему самому очень удобно после на редкость короткой борьбы зацепить шипами передних лап паука — и жертве конец.Медведки в долине Амбинанитело большие, толстые, вооружены огромными когтями для неутомимой работы в земле. Такими когтями они могли бы в клочья разодрать любого богомола, если бы знали об этом. Увы, не знают. Погибают все. Зло иногда берет, когда видишь, как громадную, но мирную медведку побеждает организованное хищничество богомола. Медведки, схваченные стальными клещами богомола, смешно болтают в воздухе тяжелыми когтями. И кончается это всегда смертью жертвы.И вот, когда сравниваешь грубоватых медведок с богомолом, замечаешь удивительное явление — богомолы нелепо красивы. Очень хороши самочки, самцы— много хуже. К тому же они трусы. Я невольно начинаю восхищаться богомолами. Ничего не поделаешь: преклонение перед красотой. Длинные, стройные ноги, изящное туловище, раскрытые крылья напоминают кружева балерины. Но самое замечательное — движения: гордые, изысканные, почти театральные. Все это однажды бросилось мне в глаза, и я с удивлением замечаю, что мое первоначальное впечатление ужаса исчезает и я смотрю на них по-иному: богомолы-самки — амазонки. Бессердечные, но великолепные; жестокие, но очаровательные; кровожадные, но привлекательные.Самые интересные бои происходят у богомолов между собой. Они никогда не кончаются вничью, результат всегда одинаков: победа одного и смерть другого. Правила жестокого сражения необычны и соблюдаются в строгой последовательности. Это в буквальном смысле состязание. Борцы не кусаются, а стремятся обхватить друг друга. Побеждает тот, кто первый захватит передними лапами голову или шею противника. Попавший в объятия теряет силы, и победитель пожирает его живьем.Когда борьба ведется между богомолами одинаковой величины, трудно предвидеть, кто победит; решает случай. Но если только один чуточку больше — борьба становится неравной. Преимущество всегда на стороне большего, и больший всегда побеждает. Здесь нет исключений, случайностей не бывает. Тисма — самый большой из всех богомолов в Амбинанитело. Властвует он на вершине хищнической иерархии, удерживает первенство жестокости, всегда пожирает других богомолов. Всегда? Я долго наблюдал за ними и открыл удивительную особенность, управляющую миром ужасов. Оказывается, хищник-победитель должен сам погибнуть. Даже больше: он должен погибнуть именно потому, что стал победителем. Вот уже несколько дней я слежу за насекомыми, забыв о деревне и обо всем на свете. Исследую, проверяю и сам себе не верю. Но как не верить опытам? А все они точно доказывают, что даже в этом пекле хищных инстинктов существует своя закономерность. Богомолы обладают особенным свойством: победив врага, они должны сожрать его целиком, без остатка. Это биологическое, деспотическое насилие впоследствии оказывается гибельным для них же самих.Вот идет бой. Мощная тисма с крыльями рыжеватого цвета сражается с богомолом поменьше, зеленого цвета. Судьба зеленого предрешена. После короткой разведки тисма крепко обхватывает шею своего противника и, не обращая внимания на резкие движения лап, разделывается с ним. Пожирает, как обычно, все по очереди: голову, туловище, брюшко. Проделывает это быстро, злобно, точно борьба все еще продолжается. Никакой силой не остановить богомола, пока от жертвы не останутся только рожки да ножки.Богомол жесток, но еще более жесток закон, заставляющий глотать добычу за один раз. Несчастный триумфатор не в силах прервать трапезу, он обжирается до отвала, ужасно раздувается и, обессиленный, падает. Я пускаю в коробку другого богомола, зеленого. Зеленый боится рыжего чудовища. Но сейчас чудовище странно ведет себя: не наступает, не защищается и даже больше — он неподвижен. Зеленый осмелел, ринулся в бой и сразил рыжего. Тисма, несколько минут назад непобедимое страшилище, позорно погибает. Ее тоже сжирают дотла. Вот так погибают хищные тисмы, жертвы собственного обжорства.Я искал у богомолов законы, которые помогли бы мне лучше распознать извилистые тропинки жизни в Амбинанитело, а осознал великий закон природы, дерзкий, потрясающий, радостный и окрыляющий самой большой надеждой: жестокий хищник должен погибнуть! ВЕЛИКОЕ КАБАРИ Свершилось: я, наконец, взбунтовал! Надоели хитрые, якобы доброжелательные нашептывания, обманчивые, скользящие взгляды и предсказания всяческих бед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65