Когда мы молоды, нам трудно понять, что чувства другого могут быть так же глубоки, как и наши. Наша любовь всегда кажется более возвышенной, наша боль — более нестерпимой. Когда я стал взрослее, я понял, что Боуррик любил Кэтрин так же сильно, как и я. — Единственный глаз Гая остановился на какой-то точке в пространстве. Его голос стал тише, словно он задумался. — Она была прекрасной, щедрой женщиной, и в ее сердце было место для многих. И все же, думаю, в душе твой отец сомневался. — Гай посмотрел на Аруту с выражением удивления и жалости. — Ты можешь себе представить? Как печально, должно быть, это было! Возможно, неким образом я был удачливее его, так как я знал, что она любит меня. У меня не было сомнений.Арута заметил, что глаз Гая увлажнился. Неловким жестом протектор смахнул набежавшую слезу. Он откинулся назад, прикрыл глаз и, закрыв лицо руками, тихо добавил:— Иногда кажется, что в мире нет справедливости.Арута взвешивал его слова.— Зачем вы мне все это рассказываете?Гай выпрямился, стряхивая с себя печаль.— Потому что ты мне нужен. И ты не должен сомневаться во мне. Для тебя я предатель, который пытался взять власть в Королевстве в свои руки. И частично ты прав.Арута опять был удивлен его откровенностью:— Но как можно оправдать то, что вы сделали с Эрландом?— Я виноват в его смерти. Не могу этого отрицать. Один из моих капитанов приказал оставить его в тюрьме, несмотря на мой приказ об освобождении. Рэдберн был неплохим служакой, но слишком ревностным. Я понимал его, ведь я бы наказал его за ваш с Анитой побег. Она была мне нужна, чтобы закрепиться у престола, а насчет тебя можно было бы хорошо поторговаться с твоим отцом.— Заметив удивление Аруты, он добавил:— Да, да, мои агенты знали, что ты был в Крондоре, по крайней мере так мне донесли, когда я вернулся после того небольшого набега кешианцев на Шамату. Ни Рэдберн совершил ошибку, решив, что ты приведешь его к Аните. Ему не пришло в голову, что ты не имеешь ничего общего с ее побегом. Этому дураку следовало заключить тебя в тюрьму и начать искать ее.Арута почувствовал, что первоначальное недоверие опять возвращается к нему, он уже не так сочувствовал протектору. Несмотря на прямоту Гая, его бессердечная манера отзываться о людях была мучительна.Гай продолжал:— Однако я никогда не желал Эрланду смерти. У меня уже было вице-королевство от Родрика, который предоставил мне полное право распоряжаться на Западе. Мне не нужен был Эрланд, нужна была только связь с троном: Анита. Родрик Четвертый был сумасшедшим. Я был одним из первых, кто узнал об этом, как и Келдрик, так как королям люди часто прощают то, что непозволительно в других людях. Родрику нельзя было позволять править дальше. Первые восемь лет войны и так имели тяжелые последствия для двора, но в последний год царствования Родрик совсем не отдавал отчета в своих действиях. А Кеш всегда поглядывал на север, выискивая признаки ослабления. Я не желал взять на себя тяжесть правления, но даже при том, что после Эрланда трон мог перейти к твоему отцу как к наследнику, я чувствовал, что лучше справился бы с этой задачей, чем кто-либо иной из возможных претендентов.— Но зачем все эти интриги? Вы имели поддержку в Совете лордов. Келдрик, отец и Эрланд с огромным трудом смогли предотвратить вашу попытку стать регентом принца Родрика до его совершеннолетия. Можно было найти другой путь.— Совет может признать короля, — ответил Гай, наставив палец на Аруту. — Но он не может отнять корону. Мне нужен был способ захватить трон без гражданской войны. Война с цурани продолжалась, а Родрик не давал твоему отцу Армий Востока. Он даже не хотел дать их мне, а я был единственным человеком, которому он доверял. Девять лет разорительной войны и сумасшедший король — страна была на грани истощения. Нет, этому надо было положить конец, и, независимо от поддержки Совета, нашлись бы люди вроде твоего отца или Брукала, которые выступили бы против меня. Именно поэтому я хотел жениться на Аните и захватить тебя. Я был готов предложить Боуррику выбор.— Какой выбор?— Я бы предоставил Боуррику править Западом, разделив Королевство и дав каждому идти своей дорогой. Однако я знал, что ни один из западных лордов не согласился бы на это. Поэтому я хотел предложить Боуррику назвать наследника после меня, даже если бы это был Лиам или ты. Я назвал бы его избранника принцем Крондора и сделал бы так, чтобы после меня не осталось сыновей, которые могли бы претендовать на корону. А твой отец должен был бы признать меня королем и присягнуть на верность.Внезапно Арута понял этого человека. После потери возлюбленной он отставил в сторону вопрос личной чести, для него остался лишь один долг, который он ставил превыше всего: долг перед Королевством. Он был готов пойти на все, даже цареубийство, войти в историю как узурпатор и предатель, но сместить потерявшего рассудок правителя. От этого ему стало не по себе.— После смерти Родрика и провозглашения Лиама наследником все это стало ненужным. Я не знаю твоего брата, но, думаю, он в чем-то похож на отца. В любом случае. Королевство, должно быть, находится в лучших руках, чем руки Родрика.Арута вздохнул:— Мне есть над чем подумать. Гай. Не могу сказать, что я одобряю ваши рассуждения и методы, но я понимаю некоторые из них.— Мне не важно твое одобрение. Я ни о чем не жалею и допускаю, что мое решение захватить трон, не обращая внимания на то, что наследником мог считаться твой отец, было отчасти продиктовано злостью на него. Если я не мог обладать твоей матерью, то Боуррик не должен был получить корону. Но независимо от эгоистических соображений, я был глубоко убежден, что был бы лучшим королем, чем твой отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152