Я
не имею права забывать их... мой кадмус.
- Теперь ты начинаешь понимать, Джек? - встрял Чаксвилли, - у них
есть традиции и есть обычаи, но нет ни малейшей возможности, да и ни
малейшего желания отклониться от всего этого. Тина столетий высохла и
окаменела на их кадмусах и на всей их жизни, омертвила ее. А мы,
социнийцы, пытаемся сломать, разбить каменную коросту, которая сковала
их...
- Мне надоело, - Джек повысил голос. - Ты понимаешь, от чего я
отказался ради тебя, Р-ли? А ведь после отца я тоже старший в роду!
Она вновь кивнула, ее лицо посуровело, приняв уже знакомое Джеку
выражение: почти всегда податливая и ласковая, Р-ли порой словно каменела,
становилась тверже гранита.
- Ты должна повиноваться мне, - медленно и тяжело произнес Джек. - Я
твой муж. Ты пойдешь за мной, потому что ты - моя жена.
Полли засмеялась:
- Твоя жена в первую очередь - гривастая, к тому же - дочь Слепого
Короля, Джек Кейдж!
- Может быть, нам не придется надолго оставаться там, Джек, -
умоляюще сказала Р-ли, - если сын О-рега из другого кадмуса согласится
стать Слепым Королем, меня отпустят...
- Как же, согласится! Когда там в любой момент может начаться черт
знает что! Сомневаюсь, чтобы хоть один сатир, способный сражаться,
осмелился покинуть свой кадмус в такое время...
- Тогда я должна идти.
Опять вмешался социниец:
- Джек, а ты не хочешь силой заставить ее пойти с нами? Время идет.
Скоро ей вообще некуда будет идти...
- Нет, принуждать ее я не хочу.
Страшная мысль пришла Джеку в голову: да может ли Чаксвилли позволить
Р-ли вернуться в Дионисию? Он же не может рисковать: стоит сирене сообщить
правительству о планах Социнии... Что же делать? Он по-прежнему любит
Р-ли. Любит, иначе ему было бы безразлично - уйдет она в свой кадмус, или
погибнет здесь от смуглой руки шпиона, раз не хочет быть с ним, Джеком.
Он любит Р-ли, но мужчина - он, а женщина должна идти туда, куда
ведет мужчина...
Как будто угадав его мысли, Чаксвилли сказал:
- Джек, я вовсе не собираюсь убивать твою... жену, чтобы заставить ее
молчать, забудь об этом. Она и сама не проболтается. А даже если
проболтается - люди все равно не поверят... сирене.
Больше говорить было не о чем, зато дел было предостаточно, и весьма
срочных. Чаксвилли научил всех собирать складные армейские лопатки,
которыми они выкопали в мягком грунте две могилы - одну большую, другую
поменьше. Полли и мужчины подтащили трупы к неглубокой могиле, сбросили,
забросали землей.
Пришлось повозиться, собирая крупные камни и валуны, чтобы защитить
могилу от разорения дикими животными. Трупы драконов оставили там, где они
лежали, кроме того, что упал в речку. Его с огромным трудом вытащили на
берег.
Р-ли настояла, что сама похоронит брата. Вырыв могилу, она, прежде
чем положить в нее тело, отрезала ему голову и, несмотря на возражения
Чаксвилли, сожгла ее на костре. Пока горел костер она молилась на детском
наречии и пела древние гимны на взрослом. Потом забросала могилу землей и
камнями, камнем раздробила обгоревший череп и бросила осколки в речку.
Солнце уже клонилось к западу. Чаксвилли с каждой минутой все больше
нервничал. Он недовольно глядел на дым погребального костра, и мысли его
были понятны Джеку и Полли: мало ли каких новых врагов может привлечь
далеко видный столб густого дыма и запах горячей плоти...
Наконец, смуглый социниец не выдержал:
- Мы не можем дольше оставаться здесь.
Он дал Полли и Джеку по ружью, а затем, подумав, дал Джеку пистолет
(такой же, как висели на поясе у него самого), раздал патроны и показал,
как обращаться с оружием. Оставшееся снаряжение и патроны тщательно
обернули кожей и зарыли под деревом, приметив место.
Джек оглянулся на любимую.
Та стояла над речкой, поглотившей прах ее брата, четко обрисованная
солнцем, неподвижная и прекрасная в своей скорбной неподвижности. Может
быть, попробовать все-таки уговорить ее? Нет, поздно. Она приняла решение,
и другого не будет.
- Прощай, Р-ли, - тихо сказал Джек и пошел прочь, - догонять
Чаксвилли и Полли О'Брайен.
Вечером, после ужина, Чаксвилли сказал:
- Джек, возможно, ты согласился идти со мной, чтобы разведать наши
планы и приготовления, а потом сбежать с этими сведениями домой, в
Дионисию. У тебя теперь нет дома, Джек. Поверь, в Дионисии тебе не
отмыться от прошлых грехов: еретик, любовник сирены, предатель и
братоубийца - вот кто ты для своих родных и земляков. И веры тебе будет не
больше, чем любому из гривастых. Даже меньше: ваши ненавидят вийров, но
знают, что те не лгут. К тому же, вийров побаиваются, а кто из людей
станет бояться тебя, Джек? Тебя сожгут на костре, и уверяю тебя -
разбирательство будет коротким, а приговор - скорым.
- Пойми, меня совсем не беспокоит возможность того, что ты станешь
шпионить. Поживи хоть немного в Социнии и ты поймешь смехотворность и
тщетность любой попытки сопротивления нам, даже в том случае, если люди
трех государств объединятся со своими вийрами, а этого никогда не будет:
их слишком долго учили враждовать, слишком умело копили ненависть. Мы
копили, Джек. Извечной враждебности людей к обитателям кадмусов не хватает
только повода, чтобы вырваться наружу. А потом... Когда все устанут от
взаимной резни, придем мы, социнийцы, и установим мир. Наш мир по нашим
законам. И если Арра надумают вернуться, их встретит другая планета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62