Очень редко Отец Том вспоминал о том,
что родился левшой, и только в образе Зурвана он перевоплощается в
человека, лучше владеющего правой рукой.
Рыжеватый растрепанный парик ниспадал сзади до самого пояса. Кончик
носа Отца Тома был окрашен в голубой цвет, а губы - в зеленый. Длиннющую
бороду украшало множество небольших бабочек, вырезанных из блестящих
бумажек. Белую, почти до самых пят мантию Отца Тома покрывали красные
круги, обрамляющие голубые шестиконечные звезды. На идентификационном
диске-звезде красовалась расплющенная восьмерка, лежащая на боку и слегка
надорванная на конце.
Посредине лба Отец Том нарисовал себе большую оранжевую букву S.
Ноги его, как то и положено настоящему пророку и святому человеку,
оставались босыми.
Отец Том не имел при себе обычной наплечной сумки - обстоятельство,
непременно приковывавшее к нему удивленные взгляды жителей Манхэттена.
Дверь отворилась, впустив яркий свет, который неизменно приводил Отца
Тома в приподнятое настроение.
- Доброе утро Господне! - закричал он, обращаясь сразу ко всем пяти
собравшимся в холле людям. - Благословляю вас, братья и сестры! Пусть ваши
души мечтают превзойти самих себя, преодолеть собственные пороки!
Сподвигни вас Господь на уважение к вашим смертным телам и бессмертным
душам! И пусть каждый новый день на шаг приблизит вас к истинной
человечности и божественности!
Удерживая трость тремя пальцами, Отец Том образовал большим и
указательным пальцами плоский овал, а затем трижды ввел в него средний
палец другой руки. Овал этот символизировал вечность и бессмертие, а
следовательно, Бога. Трижды побывавший в овале средний палец призван был
выразить духовное слияние человечества с Вечностью. Большой и два других
пальца соответствовали Богу, человеческому телу и человеческой душе. Они
олицетворяли также Бога, все живые существа и Мать Природу - естественную
спутницу Бога. Имели эти знаки еще и третье символическое значение,
воплощая любовь, сочувствие и познание как собственного я, так и всей
вселенной.
"Благослови и вас Господь, Отец Том!" - воскликнули некоторые из
праздношатавшихся в холле. Другие широко улыбались и также изображали
знаки благословения, правда вкладывая в них несколько иной смысл.
Отец Том прошел мимо них величественной походкой; нос его подрагивал,
несмотря на все его старания: запаха табачного дыма, спиртного и немытых
тел он никогда не мог выносить.
- Дай им открыть Бога, понять, что они сами с собой делают. Покажи
этим детям свет, чтобы, следуя за ним, смогли они, будь на то их воля,
выйти из тьмы!
- Задай им. Отец Том! - кричал один из мужчин. - Опали их дьявольским
огнем, посыпь их серой! - мужчина громогласно расхохотался.
Отец Том остановился и повернулся к людям.
- Я не проповедую дьявольский огонь, сын мой. Я проповедую любовь,
мир и гармонию.
Мужчина рухнул на колени и воздел к небу руки, изображая пародийное
раскаяние:
- Простите, Отец! Не ведаю я, что творю!
- Нет пророка в своем квартале, - произнес Зурван. - Я не имею
власти, чтобы простить тебя. Ты должен сам простить себя, и только потом
тебя сможет простить Господь.
Отец Том вышел на Аллею Шинбоун под безоблачное небо и заметно
припекающее солнце. Дневной свет не мог сравниться с тем ярким свечением,
которое излучалось от всего в этом мире: от дальних звезд, невидимых даже
в радиотелескопы, от деревьев и травы, от камней в саду и от центра Земли.
Но самый яркий источник - тот, что находился внутри самого Отца Тома
Зурвана.
День пролетел быстро. Отец Том стоял на уличных перекрестках и
молился, взывая ко благу всех, кто слушал его, торча у подъездов
домов-блоков и частных особняков. Весь день Отец Том без устали выкрикивал
призывы выйти и выслушать принесенное им Слово. В час дня он подошел к
дверям ресторана и стучал в окно, пока к нему не вышел официант. Отец Том
заказал себе легкий обед и передал официанту свой идентификационный диск.
Тот удалился и через несколько минут возвратил священнику диск, с помощью
которого он зарегистрировал потраченную им сумму, и протянул ему тарелку с
едой и стакан воды.
Органики внимательно наблюдали за ним, готовые арестовать Отца Тома,
если он надумает войти в ресторан босым. Обычно Отец Том с усмешкой
подходил к ним и предлагал полицейским разделить с ним трапезу. Органики
неизменно отказывались, ведь, согласившись, они открывали прямую дорогу
для обвинений во взяточничестве. Священника тоже вполне могли арестовать
за дачу взятки, но у органиков был предельно ясный приказ: наблюдать и все
регистрировать. За весь прошедший субгод был отмечен всего один удручающий
случай, связанный с обращением Отцом Томом в свою веру одного из
органиков, который следил за ним. Этот факт явился для них полной
неожиданностью, но, поскольку никакого насилия со стороны Отца Тома
отмечено не было, ничего незаконного в этом деле не усматривалось. Тем не
менее вновь обращенного отправили в отставку на том основании, что он
излишне религиозен и подвержен вере в сверхъестественное.
В три часа дня Отец Том стоял на трибуне на Площади Вашингтона.
Вокруг него собралось около двухсот приверженцев Церкви Космической
Конфессии, еще не менее сотни любопытных и человек сто таких, у кого
просто не нашлось других дел.
На территории парка было установлено несколько подобных трибун,
однако ни одна из них не привлекала такого внимания слушателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111