- Иногда мне кажетшя,
что он начишто лишен чувштва юмора.
Клеменс нежно ущипнул друга за заостренный кончик носа и произнес:
- Иногда мне кажетшя, что ты прав. Однако в действительности я самый
большой юморист на свете, потому что я больше всех наполнен горем. Все
смешное корнями уходит в страдания.
Он занялся своей сигарой и стал смотреть на берег. Перед самым
наступлением сумерек корабль вошел в зону теплового воздействия метеорита.
За исключением нескольких железных деревьев, все было сметено бушующим
пламенем. Огонь поглотил огромные листья железных деревьев, и даже
чрезвычайно устойчивая кора была сожжена, но древесина под ней, более
твердая, чем гранит, только обуглилась. Более того, ударная волна
опрокинула и пригнула к земле множество железных деревьев, сломав их у
самого основания. Чашные камни почернели и покосились, но все же сохранили
свою форму.
- Лотар, - наконец произнес Клеменс, - сейчас для вас самое
подходящее время узнать, ради чего затеяны эти поиски. Джо расскажет это
своими словами. А я постараюсь объяснить то, что будет непонятно. Это
странная история, но не более, чем все происходящее здесь с тех пор, как
мы воскресли из мертвых.
- Меня мучает жажда, - сказал Джо. - Пожволь мне шначала выпить.
Темно-синие глаза, спрятанные в тени надкостницы, уставились в дно
чашки. Он, казалось, всматривался туда, будто пытался воскресить в памяти
сцены, которые должен был описать. Звуки, издаваемые им при помощи заднего
неба и движений языка, несомненно более гармоничные, чем все остальные,
делали его английский более звонким, даже комичным из-за его шепелявости.
Голосом, поднимавшимся из глубины груди и звучавшим, как речь дельфийского
оракула, он начал рассказ о Туманной Башне.
- Где-то выше по Реке я прошнулшя голый, как и шейчаш. Я был в меште,
которое должно находитьшя где-то на дальнем шевере этой планеты, потому
что там было холоднее и швет был очень тушклый. Людей там не было, одни
только... э... э... титантропы, как наживает наш Шэм. У наш были чаши,
только гораждо больше, чем ваши, как видите. И у наш не было ни пива, ни
вишки. Алкоголь был нам шовершенно неведом, поэтому его и не было в наших
чашах. Мы пили воду иж Реки.
Мы шчитали, что находимшя в меште, куда вы попадаете пошле швоей
шмерти, что... э... боги дали нам это мешто и вше, что нам нужно. Мы были
шчаштливы и выбрали шебе подруг. Мы ели, шпали и билишь шо швоими врагами.
И я тоже был бы шчаштлив там, ешли бы не шудно.
- Он имеет в виду судно, - пояснил Сэм.
- Я и говорю. Шудно. Пожалуйшта, не перебивай, Шэм. Ты и так шделал
меня доштаточно нешчаштным, шкажав, что богов нет. Даже нешмотря на то,
что я шам их видел.
- Видел _б_о_г_о_в_? - удивился Лотар.
- Ну, не шовшем. Я видел, где они живут. Я видел их шудно.
- Что? О чем ты говоришь? - удивился фон Рихтгофен.
Клеменс помахал сигарой.
- Пусть говорит. Он смущается, если его слишком часто перебивают.
- Там, откуда я родом, вы бы не ошмелилишь перебить говорящего. Иначе
бы вам шражу же перебили бы нош.
- При таком большом носе, как у тебя, - рассмеялся Сэм, - это должно
быть очень больно.
Миллер осторожно погладил свой хобот.
- Он у меня один-единштвенный, и я горжушь им. Нигде в этой чашти
долины ни у одного карлика нет такого ноша, как у меня. Там, откуда я
родом, величина ноша являетшя прижнаком длины... какое там у ваш шлово для
этого, Шэм?
Сэм поперхнулся и вынул изо рта сигару.
- Ты нам рассказывай о корабле, Джо.
- Да. Нет! Я еще не подошел к этому. Как я уже говорил, однажды я
лежал на берегу, наблюдая жа игрой рыб. Я думал о том, чтобы вштать,
шделать крючок и удочку, половить рыбки. И тут я вдруг ушлышал шум. Я
пошмотрел вверх. Там, шледуя ижвилинам Реки, плыло ужашное чудовище.
Оно было штрашным. Я подпрыгнул и шобралшя было бежать, когда увидел
на шпине этого чудища людей. Они выглядели как наштоящие люди, но когда
чудовище приближилошь, я шмог ражглядеть, что они шовшем крохотные, а об
их ношах вообще нечего говорить. Я мог бы убить их вшех одной рукой, и,
тем не менее, они ошедлали эту чудовищную речную жмею, подобно блохам на
шпине медведя. Поэтому...
Клеменс, слушая Джо, снова ощутил волнение, как и тогда, когда
впервые услышал этот рассказ. Словно он сам стоял рядом с этим
звероподобным предком человека. Несмотря на шепелявость и долгие паузы при
подборе слов, гигант говорил довольно выразительно. Клеменс мог понять его
панику, изумление и почти непреодолимое желание бежать, а также
противодействующее всем этим чувствам любопытство примата - свойство,
позволившее ему стать если не человеком, то, во всяком случае, его
двоюродным братом. За далеко выступающими надбровьями находилось серое
вещество, уже не удовлетворявшееся единственно бытием, а требовавшее пищи
в виде непонятных вещей в неизведанном мире.
Так что Джо Миллер стоял на берегу, хотя его кисть крепко сжимала
ремешок чаши, готовая прихватить ее с собой, если придется спасаться
бегством.
Чудовище подплыло ближе. Джо начал думать, что, возможно, оно не
живое. Но если не живое, то почему впереди торчит огромная голова, как бы
готовясь напасть? И все же оно не казалось живым. В нем ощущалась какая-то
м_е_р_т_в_е_н_н_о_с_т_ь_. Конечно, это еще ничего не значило. Джо однажды
довелось видеть, как раненый медведь очень убедительно притворялся
мертвым, а затем, вскочив, разом оторвал руку его товарищу-охотнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94