Теперь я понял, какой отпечаток наложила жизнь на характер Беатрисы. Она говорила мне о своих девичьих годах.— Мы были бедны, но с претензиями и энергичны. Мы изворачивались, чтоб прилично одеваться, кормились у чужого стола. Мне нужно было выйти замуж. Но подходящей партии не находилось. Мне никто не нравился.Она помолчала.— Потом появился Кэрнеби.Я сидел неподвижно. Теперь она говорила, опустив глаза и слегка касаясь пальцем воды.— Все так надоедает, надоедает безнадежно. Бываешь в огромных роскошных домах. Богатство, наверно, такое, что и не измерить. Стараешься угодить женщинам и понравиться мужчинам. Нужно одеваться… Тебя кормят, занимаешься спортом, у тебя масса свободного времени. И этим свободным временем, простором, неограниченными возможностями, кажется, грешно не воспользоваться. Кэрнеби не такой, как другие мужчины. Он выше… Они играют в любовь. Все они играют в любовь. И я тоже играла… А я ничего не делаю наполовину.Она остановилась.— Ты знал? — спросила она, взглянув на меня в упор.Я кивнул.— Давно?— В те последние дни… Право, это не имело значения. Я удивился немного…Она спокойно смотрела на меня.— Котоп знал, — сказала она. — Чутьем знал. Я чувствовала это.— Наверно, раньше это имело бы огромное значение, — начал я. — Но теперь…— Ничего не имеет значения, — договорила она за меня. — Мне казалось, я обязана тебе сказать. Я хотела, чтоб ты понял, почему я не вышла за тебя замуж… с закрытыми глазами. Я любила тебя, — она остановилась, — любила с той минуты, когда поцеловала в папоротнике. Только… я забыла.И вдруг она уронила голову на руки и разрыдалась.— Я забыла… я забыла… — сказала она, плача, и умолкла.Я ударил веслом по воде.— Послушай! — сказал я. — Забудь опять. Стань моей женой. Видишь, я разорен.Не глядя на меня, она покачала головой.Мы долго молчали.— Будь моей женой, — прошептал я.Она подняла голову, откинула локон и бесстрастно сказала:— Я бы очень этого хотела. Ничего, зато у нас были эти дни. Ведь чудесные были дни… Правда, для тебя тоже? Я не скупилась, я давала тебе все, что могла дать. Это ничтожный дар… хотя сам по себе он, может быть, значит много. Но теперь мы подходим к концу.— Почему? — спросил я. — Будь моей женой! Почему мы оба должны…— Ты думаешь, у меня хватит мужества прийти к тебе и остаться с тобой навсегда… когда ты беден и работаешь?— А почему нет? — сказал я.Она серьезно взглянула на меня.— Ты в самом деле так думаешь?.. Что я могу? Разве ты не понял, какая я?Я медлил с ответом.— Я никогда по-настоящему не собиралась стать твоей женой, — сказала она твердо. — Никогда. Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Но когда я думала, что ты идешь в гору, я сказала себе, что не выйду за тебя. Я томилась от любви к тебе, и ты был такой глупенький, что я чуть было не решилась на это. Но я знала, что недостойна тебя. Разве я жена для тебя? У меня дурные привычки, дурные знакомства, я запятнанная женщина. Какая от меня польза, кем я была бы для тебя? И если я не гожусь в жены богатому человеку, то уж, конечно, бедняку и подавно. Прости, что я рассуждаю в такую минуту, но мне хотелось сказать тебе об этом когда-нибудь…Она замолчала, увидя мой нетерпеливый жест. Я привстал, и каноэ закачалось на воде.— Мне все равно, — сказал я. — Я хочу, чтоб мы поженились, чтоб ты была моей женой!— Не надо, ты только все испортишь… — возразила она. — Это невозможно!— Невозможно!— Подумай! Я не умею даже сама причесываться. Или, может быть, ты собираешься нанять мне горничную?— Боже мой! — воскликнул я, совсем сбитый с толку. — Неужели ты ради меня не научишься причесываться? Ты хочешь сказать, что можешь любить и…Она протянула ко мне руки.— Ты только все испортишь! — воскликнула она. — Я дала тебе все, что у меня есть, все, что могу. Если бы я могла стать твоей женой, будь я достойна тебя, я сделала бы это. Но я избалована и разорена, и ты тоже, милый, разорен. Когда мы только влюбленные — все хорошо, но, подумай, какая пропасть между всеми нашими привычками и взглядами на вещи, воспитанием и желаниями, когда мы не только влюбленные. Подумай об этом. Впрочем, не надо думать об этом! Пока что не надо об этом думать. Мы украли у жизни несколько часов. И еще несколько часов мы можем быть вместе!Она вдруг опустилась на колени, и ее темные глаза заискрились.— Пускай каноэ перевернется! — воскликнула она. — Если ты скажешь еще одно слово, я поцелую тебя. И пойду ко дну, обняв тебя. Я не боюсь. Ни капельки не боюсь. Я умру с тобой вместе. Выбери смерть, и я умру с тобой, не раздумывая! Послушай! Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. И только потому, что люблю тебя, я не хочу опуститься, не хочу, чтобы жизнь у нас была тусклая, грязная. Я дала все, что могла. И получила все, что могла… Скажи, — и она подвинулась ближе, — была я для тебя как сумерки, как теплые сумерки? И очарование еще осталось? Послушай, как капает вода с твоего весла, взгляни на мягкий вечерний свет в небе. Пускай каноэ перевернется. Обними меня. Мой любимый, обними меня! Вот так.Она притянула меня к себе, и наши губы слились в поцелуе.
И еще раз я просил ее стать моей женой.Это было последнее утро, которое мы провели вместе; мы встретились очень рано, еще до восхода солнца, зная, что должны расстаться. В тот день не сияло солнце. Небо хмурилось, утро было прохладное, на землю падал ясный, холодный, безжизненный свет. Воздух был пронизан сыростью, и казалось, вот-вот польет дождь. Когда я думаю об этом утре, я всегда представляю себе сероватую золу, смоченную дождем.Изменилась и Беатриса. Ее движения утратили упругость; впервые мне пришло на мысль, что когда-нибудь и она состарится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140