Парсонс был без сюртука и работал с необычайным воодушевлением. Он имел обыкновение затягивать постромки жилета до предела, и все приятные задатки его будущей дородности были выставлены на обозрение. Он то и дело отдувался, засовывал пальцы в шевелюру, и действовал с той порывистой стремительностью, которая свойственна людям в минуту вдохновения. У его ног вздымались пунцовые одеяла, они не были сложены или раскинуты во всю длину, а если уже говорить точно, просто валялись на полу витрины. Справа от висящих на роликах полотенец через всю витрину тянулся широкий плакат, на котором жирными буквами было выведено: «СМОТРИТЕ!».Влетев в отделение шелковых тканей и натолкнувшись на Плэтта, Полли понял, что слишком поторопился вернуться в магазин.— Ты заметил драпировку в глубине витрины? — спросил его Плэтт.Мистер Полли этого не заметил.— Великий магиус творит! — сказал он и помчался кружным путем в свое отделение.Вскоре открылась ведущая на улицу дверь, и с сугубо деловым видом, дабы его внезапное появление с улицы ни у кого не вызвало подозрений, появился Плэтт. Он направился к лестнице, ведущей вниз, в складские помещения, и, проходя мимо Полли, закатил глаза, произнес «О господи!» и исчез.Нестерпимое любопытство обуяло мистера Полли. Что лучше: пойти в манчестерское отделение через весь магазин или рискнуть еще одной вылазкой на улицу?Ноги понесли его к входной двери.— Вы куда, Полли? — спросил его Мэнсфилд.— Вон бежит собака, — сказал Полли с таким видом, будто слова его полны смысла, и оставил удивленного заведующего размышлять над услышанным.Парсонс, бесспорно, сделал все, чтобы обрушить на свою голову последующее несчастья. Он обладал поистине могучим воображением. На этот раз Полли хорошенько рассмотрел витрину.Парсонс соорудил огромную асимметричную гору из толстых белых и красных одеял, скрученных и скатанных таким образом, чтобы явственнее ощущалась теплая, пушистая шерсть; в витрине царил уютный беспорядок и висели плакаты, написанные ярко-красными буквами: «Сладок сон под одеялом, купленным по сниженной цене», «Хорошо то, что хорошо и дешево». Хотя был день, Парсонс зажег свет в том углу витрины, где высилась гора одеял, чтобы придать теплый оттенок красному и белому цвету. Контрастным фоном этой горе служили длинные полосы подкладочной материи и полотна холодного, серого цвета, которые он как раз сейчас развешивал.Это производило впечатление, но…Мистер Полли решил, что пора возвращаться. В дверях он столкнулся с Плэттом, который готовился предпринять очередную экспедицию во внешний мир.— «Хорошо то, что хорошо и дешево», — сказал он. — Прием аллитерации приходит на помощь!Он не отважился в третий раз улизнуть На улицу и нетерпеливо маячил у окна, как вдруг увидел Пушка, то бишь главного управляющего Пассажа, самого мистера Гэрвайса, который шествовал по тротуару, обозревая начальственным оком свои владения.Мистер Гэрвайс был коротенький и круглый человечек с тем выражением скромной гордости на лице, которое так часто встречается у полных людей; у него были решительные манеры, желчный нрав, пухлые, торчащие в стороны пальцы рук, рыжие волосы, красное лицо, а на кончике носа, как и полагается людям такого колера, торчали рыжие волоски. Когда он желал продемонстрировать перед своими подчиненными силу человеческого взгляда, он выпячивал грудь, хмурил брови и прищуривал левый глаз.Мистер Полли встрепенулся. Во что бы то ни стало он должен все видеть.— Мне надо поговорить с Парсонсом, сэр, — сказал он мистеру Мэнсфилду и, поспешно покинув свой пост, бросился через весь магазин в манчестерское отделение. Когда начальство появилось в дверях, он уже был возле стенда с болтонскими простынями.— Что это вы делаете с витриной, Парсонс? — изумился мистер Гэрвайс.Присутствующим в отделении были видны только ноги Парсонса, узкая полоска рубашки между брюками и жилеткой и нижняя часть жилетки. Он стоял внутри витрины на лестнице, вешая последний кусок драпировки на медный прут, идущий под потолком. Витрина отделялась от остального помещения магазина легкой стенкой, напоминавшей стенки, которыми отделяются в старинных английских церквах места, предназначенные для чистой публики. Эта стенка была отделана панелью, и в ней имелась дверца, тоже наподобие церковной. В этой дверце и появилась физиономия Парсонса, у которого при виде главного управляющего глаза как-то странно округлились.Мистер Гэрвайс повторил вопрос.— Убираю витрину, сэр, по-новому.— Выходите оттуда, — приказал ему мистер Гэрвайс.Парсонс глядел на него, не понимая, и Гэрвайс был вынужден повторить приказание.С растерянным лицом Парсонс стал медленно спускаться с лестницы.Мистер Гэрвайс обернулся.— Где Моррисон? — спросил он. — Моррисон!Явился Моррисон.— Займитесь этой витриной вместо него, — сказал Гэрвайс, указывая своими растопыренными пальцами на Парсонса. — Уберите все это безобразие и приведите витрину в надлежащий вид.Моррисон сделал было шаг к витрине, но ему пришлось остановиться.— Прошу прощения, сэр, — с бесподобной вежливостью проговорил Парсонс, — но это мое окно!— Уберите немедленно все это безобразие! — повторил мистер Гэрвайс и повернулся, чтобы уйти.Моррисон подошел к витрине. Парсонс захлопнул перед его носом дверцу, и это привлекло внимание главного управляющего.— Выходите оттуда, — сказал он. — Вы не умеете убирать витрины. Если вам нравится валять дурака…— Витрина убрана отлично, сэр, — убежденно произнес новоявленный гений украшения витрин.На минуту воцарилась тишина.— Откройте дверь и войдите к нему, — приказал мистер Гэрвайс Моррисону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12