II

Спустя некоторое время после отъезда Чаттериса мой троюродный брат Мелвил и Морская Дама сидели под дубом в дальнем конце сада, выходившем к морю. Если не принимать во внимание Паркер, сидевшую на почтительном расстоянии от них за каким-то шитьем – а ее никто никогда во внимание не принимал, – они были одни. Фред и девочки катались на велосипедах – Фред отправился кататься с ними по просьбе Морской Дамы, – а мисс Глендауэр и миссис Бантинг поехали в Хайд наносить визиты каким-то противным местным жителям, которые могли оказаться полезными Гарри во время избирательной кампании.
Мистер Бантинг пошел удить рыбу. Он не питал страстной любви к рыбной ловле, но был во многих отношениях весьма решительным человечком и взял за правило удить рыбу каждый день после обеда, чтобы избавиться от «нелепой привычки», как это называла миссис Бантинг, страдать морской болезнью всякий раз, как он оказывался в лодке. Он говорил, что ежедневное уженье с лодки на мидию – самый лучший способ переломить себя, и временами казалось, что это вот-вот совсем его переломит. Правда, морская болезнь все равно не проходила. Впрочем, мы немного отвлеклись.
Так вот, оба сидели в тени под вечнозеленым дубом. Мелвил, насколько я понимаю, был во фланелевом костюме в едва заметную полоску, что в 1899 году считалось верхом корректности и в то же время непринужденности. Нет сомнения – во всяком случае, мне это представляется наиболее правдоподобным, – что он не сводил глаз с лица Морской Дамы, погруженного в тень и обрамленного солнечной золотистой зеленью лужайки и черно-зеленой листвой дуба В тот день она сначала была задумчива и печальна, но под конец заметно оживилась. Не знаю, она ли предложила ему закурить или он спросил у нее разрешения. Во всяком случае, он достал сигареты. Она как будто потянулась к ним, и он немного растерялся, не зная, как понять ее движение.
– Я думаю, вы… – сказал он.
– Никогда не пробовала. Он оглянулся на Паркер, потом встретился взглядом с Морской Дамой.
– Это одна из тех вещей, ради которых я сюда пришла, – сказала она.
Ничего другого ему не оставалось.
Она взяла сигарету и принялась ее задумчиво разглядывать.
– Там, у нас, – сказала она, – это… Вы ведь понимаете, к нам табак попадает только совсем промокшим. Некоторые из наших мужчин… Они кое-чему научились у моряков. По-моему, это называется «жвачка». Но это просто ужасно!
Она сделала такой жест, словно отмахнулась от столь неприглядной картины, и погрузилась в раздумье.
Мой троюродный брат достал спички.
Она на мгновение заколебалась и бросила взгляд в сторону дома.
– А миссис Бантинг? – спросила она. Насколько я понимаю, она уже не раз задавала этот вопрос.
– Она ничего не будет иметь против… – начал Мелвил и запнулся. – Она не сочтет это неприличным, – уточнил он, – если никто другой не сочтет это неприличным.
– Но здесь больше никого нет, – сказала Морская Дама, бросив взгляд на Паркер, и мой троюродный брат зажег спичку.
Мой троюродный брат никогда не выражается прямо. Идет ли речь об общих проблемах или о личных делах, он всегда настолько предпочитает намеки, что это превратилось у него в подлинную страсть. Он так же неспособен подойти к делу прямо, как кошка – приблизиться к незнакомому человеку. Но тут он вдруг изменил своему обыкновению. Подавшись вперед и внимательно наблюдая за ее первыми, и довольно удачными, попытками затянуться, он сказал:
– Никак не могу понять, ради чего, собственно, вы явились сюда?
Она улыбнулась ему сквозь легкую струйку дыма.
– Ну, ради вот этого, – сказала она.
– И ради причесок?
– И ради платьев.
После секундного колебания она снова улыбнулась.
– И ради всего этого, – сказала она и, словно почувствовав, что ее ответы не вполне его удовлетворили, сделала жест, который охватил и дом, и лужайку, и… «И что еще?» – подумал мой троюродный брат Мелвил.
– Правильно я это делаю? – спросила Морская Дама.
– Прелестно, – ответил мой троюродный брат с легким оттенком грусти в голосе. – Вам нравится?
– Ради этого стоило сюда явиться, – сказала Морская Дама, с улыбкой глядя ему прямо в глаза.
– Неужели вы действительно явились сюда только ради…
– Ради того, чтобы посмотреть, как живут люди на суше? – договорила она за него. – А разве этого мало?
Сигарета у Мелвила никак не раскуривалась. Он задумчиво посмотрел на нее.
– Жизнь – не только… все это, – сказал он.
– Не только что?
– Не только солнечный свет. Сигареты. Разговоры. Приличные манеры.
– Но она состоит…
– Не только.
– Например?
– Да вы знаете.
– Что?
– Вы знаете, – сказал Мелвил, не глядя на нее.
– Я не желаю этого знать, – отозвалась она после небольшой паузы.
– Кроме того… – продолжал он.
– Да?
– Вы говорили миссис Бантинг… – Ему пришло в голову, что он пересказывает сплетни, но было уже поздно.
– Ну?
– Что-то о душе.
Она ответила не сразу. Он взглянул на нее и увидел у нее в глазах улыбку.
– Мистер Мелвил, – спросила она с невинным видом, – а что такое душа?
– Ну, это… – с готовностью начал мой троюродный брат и умолк.
– Душа – это… – начал он снова и стряхнул с сигареты воображаемый пепел.
– Душа… – повторил он и взглянул на Паркер.
– Душа – это, знаете ли… – сказал он и поглядел на Морскую Даму с видом человека, который пытается осторожно и взвешенно ответить на трудный вопрос.
– Если уж на то пошло, – сказал он, – это довольно сложно объяснить…
– Тому, у кого ее нет?
– Кому угодно, – сказал мой троюродный брат Мелвил неожиданно для самого себя.
Некоторое время он размышлял, не спуская с нее глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45