Мейгри смотрела им вслед, слышала приглушенные расстоянием голоса. Брат повысил голос, возражая, но Данха прикрикнул на него. Похоже, он смог убедить Платуса. Как Мейгри ни вслушивалась, больше до ее слуха не доносилось ни звука. Брат все-таки не стал спорить слишком долго.
Платус сможет заменить мальчику и отца, и мать. Он был по-матерински ласков с девочкой, никогда не знавшей матери. Он утешал ее в самые первые дни в академии, когда она тосковала по дому, была потерянной и испуганной. Он проявлял терпение и доброту, когда она давала волю своему буйному нраву. Он проявлял понимание, даже если чего-то не понимал. И за все это он хотел лишь ее любви. Неужели ей было трудно любить его?
Мейгри стояла перед дверью, окруженная мертвыми телами. В коридоре было тихо; души уже давно покинули бренные, смертные тела, чтобы предстать перед Богом на суд Его, получить от Него утешение, принять Его гнев. Мейгри услышала шаги, но пока только мысленно. Сагана еще не было, но он приближался с каждым ее вздохом, с каждым ударом сердца; если бы она могла успокоить дыхание или сердце, она бы это сделала. Жизнь для нее теперь не представляла никакой ценности, но для других она чего-то стоила, и Мейгри была готова потратить ее, чтобы купить единственную оставшуюся ценность: время.

* * *

Все шло не так, как задумывалось. Бескровный переворот превратился в кровавую бойню. Саган, который не мог вспомнить, чтобы хоть раз в жизни не управлял ситуацией, полностью потерял контроль над происходящим.
– Король мертв, Стражей истребляют, – разговаривал Саган сам с собой, кипя от злости. – Абдиэль и Роубс сговорились между собой устроить резню, массовое убийство особ Королевской крови.
Саган в ярости покинул братскую могилу, в которую превратился банкетный зал. Если его и потрясло поголовное избиение беззащитных, то это человеческое чувство легло на алтарь клокочущей ярости, и он смотрел, как они обугливаются и умирают, оставляя после себя лишь остывший пепел. Ему вдруг показалось, что он сам подвергается опасности, но после осмотра вестибюля и нижних коридоров дворца он успокоился. Его солдаты, за подготовкой которых он лично наблюдал в течение последнего месяца, сохраняли организованность и дисциплину.
«Нет, Роубс не причинит мне вреда. Не посмеет. Я ему нужен. И он меня боится», – с искренним сожалением подумал Саган. До сего дня он действительно восхищался Питером Роубсом и уважал его; он верил в него и его дело. Теперь восхищение и уважение сгорели дотла, оставив лишь холодные угли на алтаре.
Что касается дела, оно тоже умерло. Дерек Саган вглядывался в лица людей и не находил ничего, достойного восхищения. Он совершил ошибку: надо в этом себе признаться. Но теперь, когда он видел, что может приобрести, ошибку признать легче. Феникс действительно восстанет из пепла, и крылья у него будут золотые.
Саган не злился на себя, не был зол он и на Роубса, который в конце концов показал себя слабым и неуверенным, что позволит легко им манипулировать. Сейчас гнев Сагана был направлен в одну точку – на тех, кто его предал.
– Доложите, капитан, – приказал Саган приблизившемуся к нему офицеру.
– Компьютерные центры, архивы и весь персонал в безопасности, сэр, как и лифты на верхние этажи. Нам пришлось пристрелить кое-кого из толпы...
Саган отмахнулся от малозначащих подробностей.
– Кто-нибудь пытался проникнуть на верхние этажи?
– Никто, сэр. Естественно, кроме майора Морианны...
– Что-о-о?
Саган уставился на капитана испепеляющим взглядом; тому показалось, что под этим взглядом у него дымится кожа.
– М-м-майора Морианны, сэр. Наши люди ее узнали. Она сказала, что действует по вашему приказу...
И тогда Саган увидел все, увидел ее глазами. Он увидел мертвых разумом в коридоре, увидел, как они поднимают оружие, увидел огонь, кровь, стычку, смерть. А еще он увидел новую жизнь, увидел ребенка и понял вдруг, как это все может сыграть ему на руку...
Или нет. Королевский корабль! Это для них единственная возможность бежать! Он обругал себя. Как он этого не предусмотрел?
Потому что не ожидал, что все пойдет наперекосяк. Потому что не ожидал хаоса. Потому что не ожидал предательства!
Саган взглянул в сторону компьютерного центра. Он мог бы преодолеть кодовые запоры, добраться до стартовой площадки, но на это уйдет время. Благодаря мысленной связи с Мейгри он знал, что Стражи пытаются добраться до корабля потайными ходами. С тридцатого этажа спускаться долго. Они устали, им приходится двигаться медленно и осторожно, чтобы не навредить ребенку...
На его пути лишь одно препятствие.
Оставив заикающегося капитана, Саган побежал по задымленным коридорам, заваленным трупами и обломками. Он кипел от нетерпения, поднимаясь в лифте: если бы кабина взмывала вверх со скоростью света, ему и это показалось бы слишком медленным.
Она предала его. Все они предали его, но ее измена болью пронзала его. Он вырвал стрелу из душевной раны, которую прижег пламенем гнева, но боль осталась, и она будет мучить его, пока он не отомстит.
Лифт остановился на этаже, где располагались королевские покои. Двери раздвинулись, и он вошел в обитель смерти. На трупы он едва посмотрел, хотя взгляд его на мгновение задержался на теле Семели, лежавшей в крови мужа.
Саган пошел дальше.
Единственным живым существом в этом зале была Мейгри, ожидавшая его. Снедаемый злобой, он бросился к ней, но, рассмотрев ее, он почувствовал, как гнев его ослабевает.
Она выглядела более мертвой, чем трупы вокруг.
Лишь свет меча в ее руке и блеск камня на ее груди выделялись на фоне окружающей ее темноты, черной, как кровь на ее одежде и в ее светлых волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153