А теперь, Молли, последнее: если вам придет в голову шуметь или стучать в дверь моего кабинета, то… — Он остановился.
— Ну, что тогда? — вызывающе крикнула она.
— Тогда я буду вынужден пристрелить вас. Да, несмотря на мою любовь, я вас безжалостно застрелю, как застрелил Джона Менделя.
Она в ужасе попятилась от него, прижав кулаки ко рту.
— Вы… вы застрелили его? — прошептала она.
— Конечно. Ушло бы слишком много времени для того, чтобы все это объяснить вам. Но будьте уверены, у меня были благие намерения. — Он сказал это так спокойно, как будто рассказывал нечто совсем обыденное. — Чтобы быть совсем кратким: я застрелил его, потому что он боялся меня.
— Вы сумасшедший… сумасшедший, — задыхаясь проговорила Молли. — В противном случае вы не могли бы совершить убийство.
— Я вам это сказал, потому что люблю вас, и вы выйдете за меня замуж. Я увезу вас отсюда, Молли, и когда полностью одураченный Смит вернется наконец из Лондона, мы с вами останемся вместе, пока вы не поймете, что брак со мной будет для вас лучшим выходом.
Молли провела рукой по лбу. Это сон, говорила она себе. И все же это была реальность. Боб Штейн, этот всеми уважаемый человек, у которого для каждого было приветливое слово, Боб Штейн, такой жизнерадостный человек — убийца? Убийца своего самого близкого друга?
— Ну! Что же вы решили? Быть благоразумной или находиться связанной в шкафу? Предупреждаю, что в случае необходимости, если вы будете кричать и взывать о помощи, то умрете так же, как и тот, кто в это время окажется случайно у меня в кабинете. И этим лицом может оказаться, — его губы искривились в издевательской усмешке, — ваш милый Лексингтон.
— Может быть, вы также стреляли в мистера Джефри?
Он кивнул.
— В таком случае, вы сумасшедший, действительно сумасшедший, — прошептала она. — Мистер Смит рассказал мне о смехе, которым мог смеяться только ненормальный человек…
— Мистер Смит хитрее, чем вы думаете, Молли. Сократ заслуживает свое имя. Он знает, что этот хохот должен был подействовать на его нервы и лишить меткости выстрела. Но это мне не особенно помогло. Я почти достиг своей цели, но он оказался на высоте. Взгляните сюда.
Он приподнял свои взъерошенные волосы и показал рану.
— Это была пуля Сока, — ухмыльнулся он. — Она излечила меня от привычки слишком рано смеяться… Ну, что же — шкаф?
— Нет, я буду держать себя в руках. Надеюсь, что вы постепенно придете в себя и поймете, что натворили.
— Снимите туфли.
Она вздрогнула от этого властного тона, но все же повиновалась.
— Я сам буду приносить вам еду, — закончил он, уловив проблеск надежды в ее глазах.
— Но ведь вы не можете вечно держать меня здесь под арестом?
— Я этого и не собираюсь делать. Вас уже ждет маленький дом и милая экономка.
Секундой позже дверь была заперта на ключ. Она сейчас же бросилась к столу и приставила его к окну. Взобравшись на него она смогла только кончиками пальцев дотянуться до нижнего края окна. Тогда она стала искать какой-нибудь металлический предмет. Ничего. Даже пилочки для ногтей не оставил ее предусмотрительный тюремщик. В отчаянии она опустилась на стул, и, положив на руки голову, предалась невеселым размышлениям. Как спастись? Другая дверь? Она определено должна вести в сад. Но прежде чем успела дотронуться до дверной ручки, она уже знала, что этот путь для нее закрыт. Один раз она услышала гудение мотора, и сердце ее бешено забилось. Мистер Смит? Лексингтон? Но нет, они не могли так скоро вернуться. И снова Молли погрузилась в тяжелое раздумье. Вечером появился Штейн с подносом, полным еды, до которого молодая девушка не дотронулась.
— Вы слишком мало едите, — сказал он ей. — Я принес молоко и бисквиты. Позже принесу вам постель.
Он сдержал свое слово. Около десяти часов принес ей раскладную кровать и молча удалился.
Настала ужасная, страшная ночь. Молли не смогла заснуть и едва дождалась серого рассвета, осветившего оконные стекла. Но если ночь была длинная, то день показался ей бесконечным. К вечеру, совершенно измученная, она впала в дрему, из которой ее вывело появление Штейна.
— Встать! — скомандовал он, положив на кровать тяжелое пальто. — А здесь кофе и бутерброды: подкрепитесь.
— Что вы намерены делать?
— Совершить с вами небольшое путешествие.
— Я никуда не поеду. — Она затопала ногами.
— Не будь дурой, — крикнул он.
— Вы можете меня убить, — крикнула она ему в лицо. — Я буду звать на помощь, если вы дотронетесь до меня, и кто-нибудь услышит.
Боб Штейн иронически усмехнулся.
— В таком случае вам придется кричать очень громко. Я отослал всю прислугу в кино в Газмерс, и только один Вильямс остался здесь, но и тот наливается вином в погребе. Будьте благоразумны.
Чтобы поддержать свои силы, она взяла себя в руки, съела сандвич и с жадностью выпила кофе. После этого ею овладела страшная усталость, и она в изнеможении упала на кровать. Ее разбудило свежее дуновение ветра, обвевавшего лицо. Кто-то нес ее по свежему воздуху.
«В кофе, вероятно, было снотворное», — подумала она, С трудом соображая. Кричать? Она не могла. «Снял ли он с меня туфли? — промелькнуло у нее в голове. — Туфли…» Внезапно ее осенила мысль: уже однажды Сократ Смит отыскал ее след по туфле… Она ощупала одной ногой другую и внутренне возликовала. Осторожно зацепила носком одной туфли за другую. Одно движение, и левая туфля упала вниз. В следующую минуту Молли была в автомобиле, где снова впала в беспамятство. Сильный толчок разбудил ее, и в полусне она увидела, как Штейн, проклиная все на свете, менял колесо. В сером утреннем рассвете машина остановилась перед высокой стеной… Запущенный сад… пришедший в упадок дом…
Смутно почувствовала облегчение при взгляде на женщину, которая укладывала ее в кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48