Каждый из троих постояльцев ужинал за своим столом.
– Некомпанейская публика, – заметил Ридер, разворачивая салфетку и оглядывая зал.
– Как вам понравился мистер Давер?
Д.Г. Ридер мягко улыбнулся.
– Очень забавная личность, – ответил он и рассмеялся, но тут же принял серьезный вид.
– Что-нибудь новое о Равини?
Мистер Ридер покачал головой.
– Я поговорил с привратником, похоже, что это честный и прямой человек. Он сказал, что, придя утром того дня, когда исчез Равини, он нашел входную дверь незапертой. Это говорит о его наблюдательности. Кто такая миссис Бертон? – неожиданно спросил следователь.
– Наша экономка, – улыбнулась Маргарет. – Весьма унылая леди, постоянно намекает, что достойна другой, лучшей жизни, вместо того, чтобы быть заживо погребенной в Силтбери.
Мистер Ридер положил вилку.
– Боже мой! Так это именно та леди, которая знавала лучшие времена? – спросил он.
Маргарет рассмеялась.
– По-моему, она никогда не жила так хорошо, как сейчас. Вульгарна и крайне необразованна. Счета, которые проходят через ее руки, вызывают страх и удивление. Но если серьезно, миссис Бертон могла когда-то жить роскошнее. В первый же день моего пребывания здесь я вошла по какому-то делу в ее комнату (уже потом я поняла, что расспрашивать ее о делах бесполезно, она никогда не работала с бухгалтерскими книгами) и увидела, что миссис Бертон сидит за столом и любуется собственными руками.
– Руками? – спросил Ридер.
Маргарет кивнула.
– Пальцы ее были унизаны замечательными кольцами, – сказала Маргарет, с удовольствием отметив, что ее рассказ произвел нужное впечатление на мистера Ридера, который с грохотом уронил нож с вилкой на тарелку.
– Кольца...
– Огромные бриллианты и изумруды. У меня захватило дух. Увидев меня, она спрятала руки за спину. А на следующий день рассказала, что получила кольца в подарок от жившей в пансионате актрисы и что они не имеют никакой ценности.
– То-есть, бижутерия, – сказал мистер Ридер.
– Бижутерия? – переспросила Маргарет, в ответ мистер Ридер покрутил головой, что, как она уже знала, означало прекрасное настроение и готовность пошутить.
После ужина мистер Ридер послал за владельцем, которому объяснил, что у него много работы и что ему в номере нужны письменный стол и бумага. Маргарет сначала удивилась, почему он не адресовал заказ ей, поскольку подобными делами ведала она, но потом решила, что следователь просто не знал, кто чем занимается.
– Значит, вы много пишете? – с улыбкой спросил мистер Давер. – Я тоже пишу. Я чувствую себя счастливым, когда держу перо в руке. Когда вам лучше работается – утром или вечером? Что касается меня, то я до сих пор не смог найти ответ на этот вопрос.
– Я буду писать до двух ночи, – сказал мистер Ридер, посмотрев на часы. – Это уже давняя привычка. Я пишу с девяти до двух, потом выкуриваю сигарету, выпиваю стакан молока, кстати, распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне в номер принесли молоко, и с двух до девяти крепко сплю.
Маргарет с некоторым удивлением выслушала сообщение о привычках мистера Ридера. Обычно он уклонялся от разговоров о себе лично и совершенно не рассказывал о своей работе. За всю свою жизнь Маргарет не встречала более сдержанного человека. «Возможно, Ридер разговорился оттого, что находится на отдыхе», – подумала Маргарет. И вообще в этот вечер он выглядел моложе обычного.
Девушка передала поручение постояльца миссис Бертон, но та начала ворчать.
– Молоко? Да, он похож на человека, который пьет молоко. Уж ЕМУ-ТО бояться нечего!
– А почему надо бояться? – резко спросила Маргарет, но ответа не последовало.
– Никто не любит детективов, рыскающих по чужому дому. Я представляла себе детективов другими.
– А кто сказал вам, что он детектив?
Миссис Бертон посмотрела на Маргарет, подумала и мотнула головой в направлении кабинета мистера Давера.
– Он сказал. А я вынуждена сидеть здесь, работать не покладая рук с утра до вечера, когда я могла бы роскошествовать в Париже или другом месте, приказывая слугам... Отвратительно!
За время пребывания Маргарет в замке Лармес это был уже второй припадок раздражительности. Девушке показалось, что в какой-то момент миссис Бертон хотела поделиться с ней своими сокровенными желаниями и воспоминаниями, но потом передумала. У Маргарет не было ничего общего с этой скучной и ужасно вульгарной дамой, у них не было общих интересов и тем для разговоров. Миссис Бертон была плаксивой, она в любой момент могла пустить слезу по поводу неких несправедливостей по отношению к ней...
– Об меня вытирают ноги, – дрожащим от бессильной злости голосом продолжала экономка, – а она относится ко мне хуже всех. Я как-то пригласила ее к себе на чашку чая, и вы знаете, что она мне ответила?
– О ком вы говорите? – спросила Маргарет с любопытством. Ей не пришло в голову, что упомянутая «она» – это Ольга Крю. Трудно было представить себе холодную, утонченную Ольгу ведущей пустой разговор с миссис Бертон за чашкой чая. Но тем не менее, миссис Бертон имела в виду именно Ольгу.
– Ни о ком... Молоко, вы сказали? Я сама отнесу молоко в номер.
Мистер Ридер переодевался в халат, когда прибыло молоко. Слуга уже принес в номер чернила, ручку и другие канцелярские принадлежности; на столе, на самом видном месте лежали две толстые тетради, при виде которых каждый входящий в номер догадался бы о готовности мистера Ридера заняться литературной деятельностью.
Следователь взял поднос из рук женщины и поставил его на стол.
– Замечательный пансионат, миссис Бертон, – начал он, приглашая даму к разговору. – Вы давно здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45