Дик поднялся со стула, но вынужден был ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
— Корона?.. Кто командовал вместо меня? Почему ты молчишь, Боб?
— Не знаю! — Боб не мог смотреть на друга. — Было очень темно, и я не уверен, что узнал его…
— Ты видел его? — Дик овладел собой. — Слышал его голос?
— Да, слышал!
Никто не решался сказать правду. Тогда Дик все понял.
— Ясно, это был Грэгэм!
Боб молчал. Дик продолжал:
— Да, Грэгэм! У нас почти одинаковые голоса. Разве сигнализация не сработала?
Полковник так растерялся, что совершенно забыл о ней. Сержанта караула вызвали на допрос в вахтгауз.
— Нет, господин полковник! — сказал сержант. — Никаких звонков не было.
Старший смотритель это подтвердил. Боб поднялся по лестнице и сразу же понял, в чем дело. Молоток звонка в вахтгаузе был обрезан, а приводящий его в действие стерженек крепко связан со втулкой. Осмотрели все звонки, и оказалось, что у них та же неисправность. Все стало ясно. Когда «инспектор» со своими помощниками приходил осматривать сигнализацию, он предъявил все необходимые официальные документы. «Чиновники из Уайтхолла» принесли с собой лестницу и все вывели из строя. Все было тщательно продумано.
Дик Халовель не удивился, что полковник приказал заменить его другим командиром. Адъютант заявил, что офицер пока отстранен от службы и не имеет права покидать Тауэр. Дик пошел домой. Он не находил себе места. Через некоторое время пришел Боб.
— Уверен, что теперь вынужден буду уйти с военной службы. Моя отставка решена, — мрачно сказал Дик. — Хорошо еще, если все пройдет гладко. — Дик нетерпеливо провел рукой по лбу, как бы отгоняя мрачные мысли. — Боб, ты видел Гоуп?
— Ее не было дома. Она кому-то назначила встречу и до моего ухода еще не возвращалась. Я был там в первом часу ночи. Ночной портье сказал, что Гоуп не вернулась. Я удивился и бросился наверх в ее квартиру, чтобы убедиться лично. Портье не обманул. Я очень обеспокоился и поехал в Тауэр, подошел к тебе, но тут сам знаешь, что началось… — Боб поперхнулся.
— Все-таки это был Грэгэм, — равнодушно сказал Дик.
— Думаю, что да. Хотя точно утверждать не могу.
Дик посмотрел на часы. Четверть третьего! Он взял наушник и назвал номер телефона.
— К сожалению, сэр, с городом не могу соединить, — ответила телефонистка. — Приказ — этой ночью никаких телефонных разговоров из Тауэра.
Приятели переглянулись. Дик был настолько озабочен судьбой Гоуп, что забыл о своем несчастье.
— Возможно, ее пригласили на танцы, — сказал Дик, — и она задержалась у знакомых…
— Не та одежда, — настаивал Боб. — Горничная сказала, что она оделась очень скромно. Конечно, это вовсе не значит, что ее никуда не приглашали.
— Боб, ты можешь получить отпуск на несколько часов, чтобы выбраться в город? Я, к сожалению, не имею права покидать Тауэр.
Боб неуверенно покачал головой.
— Обожди, я переоденусь, — сказал он и вышел.
Через десять минут Боб появился в мундире.
— Пойду к полковнику и постараюсь найти веский повод, чтобы выбраться из этой ужасной тюрьмы. Потом сразу же направлюсь к Гоуп!
Бобу не пришлось искать «веского повода». Как только он вошел в офицерский вахтгауз, полковник сам подошел к нему и отвел в сторону.
— Военного министра нет в городе, — сказал ему тихо Рислип, — но его помощник по телефону просил меня прислать офицера для полного доклада о краже. Ему нужны факты на случай, если завтра будет внесена интерпретация в парламент. Поезжайте, Лонгфелью! Вот список оглушенных преступниками часовых, точные данные о времени кражи и все детали. Объясните ему режим охраны Тауэра. Ответьте на все его вопросы.
— Где он живет, господин полковник?
— В Девоншир-Хаузе.
Боб обрадовался такому совпадению. Гоуп тоже жила там. Он вышел, подозвал ординарца, написал записку и попросил передать ее Дику.
Через двадцать минут Боб уже стоял у дверей Девоншир-Хауза. Первый вопрос, который он задал ночному портье, касался Гоуп.
— Нет, сэр, молодая дама еще не вернулась. Горничная только что говорила об этом со мной. Она хочет заявить в полицию об исчезновении госпожи.
Боб испугался. Он предчувствовал, что с Гоуп что-то неладное. Он настолько растерялся, что забыл об официальном поручении и вышел на улицу. Когда портье спросил его, не из Тауэра ли он приехал, только тогда вспомнил о рапорте. Он поднялся лифтом до квартиры помощника министра. Битый час сидел там и давал объяснение мало интеллигентному чиновнику о таких вещах, которые были для Боба очевидными.
— Дело очень серьезное, — десятый раз повторял помощник министра. — Я, право, не знаю, как отнесется к этому кабинет министров. Газетам пока ни слова, понятно?
— Хорошо, сэр, — сухо ответил Боб. — Но что делать, если все солдаты и чиновники уже знают об этом. Все ли они промолчат? Репортеры очень нахальный народ!
Помощник министра не понимал иронии.
— Если так, то газеты позже получат разъяснение, когда все затихнет. Только не пускайте, пожалуйста, репортеров в Тауэр, а то солдаты могут разболтать все.
Боб с нетерпением ждал, когда сможет уйти. В душе он проклинал этого чиновника. Наконец, распрощался с ним и вошел в квартиру Гоуп. Горничная плакала. Гоуп еще не вернулась, от нее не было никаких известий. На улице уже светало.
Боб с тяжелыми мыслями вернулся в Тауэр. Он доложил полковнику о визите к помощнику министра и направился к Дику. Товарищ спал, но как только Боб вошел, моментально очнулся и спрыгнул с кровати.
Он мрачно выслушал Боба и сказал:
— Не знаю, что все это значит. Не могу допустить, чтобы она уехала из Лондона. Об этом хотя бы знала горничная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55