Когда
люди, жевавшие листья чуинжуатина, наконец приходят в себя, они
рассказывают об удивительных мистических явлениях, которые им пришлось
пережить. Никакого отрицательного физического действия на организм при
этом не наблюдается, равно как и привыкания к наркотику. Но, как
утверждают очевидцы, сами мистические переживания очень насыщенны и хорошо
запоминаются.
Доктор Хельер испытал синтезированный чуинжуатин на лабораторных
животных и высчитал дозы, предел переносимости и другие показатели, но,
конечно, ничего не мог сказать относительно достоверности переживаний, о
которых ему рассказывали. Вызывал ли наркотик ощущение наслаждения,
экстаза, страха, ужаса или оказывал какое-либо другое воздействие на
нервную систему, можно было узнать только после апробации на человеческом
организме. Вот я и вызвалась быть этим организмом.
Я закончила свой рассказ и посмотрела на серьезные, озадаченные лица
врачей, а также на гору розовых покрывал и драпировок, которые покрывали
мое могучее тело.
- По правде говоря, - заключила я, - в результате мы имеем сочетание
непостижимого абсурда с гротеском.
Врачихи были серьезными, добросовестными медиками, которые не желали,
чтобы их уводили в сторону от основной задачи - опровергнуть, если им
удастся, мои "фантазии".
- Хорошо, - сказала председательствующая тоном, показывающим, что она
вполне разумно относится к делу, - а не назовете ли вы нам время и число,
когда проводился данный эксперимент?
Я все помнила и ответила ей без промедления. Затем последовали другие
вопросы, на которые я послушно отвечала, но, как только я пыталась
что-нибудь спросить, от моего вопроса либо отмахивались, либо отвечали
весьма поверхностно, как на что-то второстепенное, не имеющее
непосредственного отношения к делу. Так продолжалось, пока мне не принесли
обед. Тогда они собрали свои записи и удалились, оставив меня, наконец, в
покое, но без всякой информации, в которой я так нуждалась.
После обеда я немного задремала, но вскоре меня разбудила орава
маленьких санитарок, которые притащили с собой каталку, быстро и ловко
переложили меня не нее и покатили к выходу. У крыльца меня погрузили, и в
сопровождении трех болтающих без умолку санитарок я снова отправилась в
путь. Ехали мы часа полтора по уже знакомой мне местности, и я не
переставала удивляться устойчивому характеру моей галлюцинации, так как
детали окружающего нас пейзажа ничуть не изменились.
Однако к концу пути мы не заехали в Центр, откуда меня увезли
накануне, а пересекли по полуразвалившемуся мосту небольшую речушку и
через декоративные ворота въехали в большой парк.
Как и в усадьбе, где находился Дом для мамаш, здесь тоже все было
ухожено - лужайки аккуратно пострижены, а клумбы полны весенних цветов. Но
здания тут были совсем иные, не стандартные, а каждое в своем оригинальном
архитектурном стиле. Все это произвело большое впечатление на моих
маленьких спутниц - они перестали болтать и взирали на окружающее с
благоговейным страхом.
Один раз водитель остановила машину, чтобы спросить дорогу у
проходящей "амазонки", одетой в комбинезон, которая тащила на плече ящик с
каким-то строительным материалом. Та указала, куда надо ехать, и ободряюще
улыбнулась мне через окошко кареты.
Наконец мы подъехали к подъезду небольшого двухэтажного дома в стиле
Регентства. [Регентство - в Великобритании период с 1810 по 1820 год]
Здесь не было каталки, и мои санитарки с трудом помогли мне подняться по
ступенькам и войти в дом. Там меня провели через холл, а затем я оказалась
в прекрасно обставленной комнате с мебелью, относящейся к тому же периоду,
что и архитектура дома.
Седая женщина в лиловом шелковом платье сидела в кресле-качалке у
горящего камина. Ее лицо и руки выдавали преклонный возраст, но глаза были
живыми и зоркими.
- Добро пожаловать, дорогая, - сказала она без всякого смущения в
голосе. Она указала мне взглядом на кресло, но, взглянув на меня еще раз,
передумала и предложила сесть на софу.
Я посмотрела на этот хрупкий образец старинной мебели и усомнилась,
выдержит ли он мой огромный вес.
- Думаю, что выдержит, - сказала хозяйка не очень уверенно. Однако
моя "свита" сумела аккуратно уложить меня на софу и, убедившись, что она
не трещит подо мной, наконец удалилась. Старая дама позвонила в серебряный
колокольчик, и крохотная горничная тотчас вбежала в комнату.
- Пожалуйста, принесите нам коричневого хересу, Милдред, -
распорядилась дама. - Вы пьете херес, дорогая? - спросила она меня.
- Да-да, конечно, благодарю вас, - ответила я слабым голосом. -
Миссис - миссис? Я не знаю вашего имени...
- Ах, извините - я забыла представиться. Меня зовут просто Лаура, без
всяких там "мисс" или "миссис". А вы, как мне сказали, Оркис, мамаша
Оркис.
- Да, так меня здесь называют, - ответила я без особого энтузиазма.
Некоторое время мы молча изучали друг друга. В первый раз во время
своей галлюцинации я заметила подлинное сочувствие, даже жалость в чьих-то
глазах. Я еще раз оглядела комнату, восхищаясь изысканностью обстановки.
- Я-я... случайно не свихнулась? - спросила я неуверенно.
Лаура отрицательно покачала головой.
В этот момент крохотная горничная возвратилась, неся в руках поднос с
хрустальным графинчиком и бокалами. Когда она наполняла бокалы, я
заметила, что старая дама бросает любопытные взгляды то на нее, то на
меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20