Я понял тебя, и ты прав. Ты не хочешь умирать, потому что тебе не удастся вовремя достичь руин.
— Ты ошибаешься, старик, — откликнулся Хорн. — Ты сказал, что все мы одной масти, что между нами не должно быть секретов. Ты собираешься посетить праздник посвящения… Что ж, ты укажешь мне путь, как попасть на него.
Хорн скромно поздравил себя — это была отличная идея. Пусть старик со своей идиотской птицей станут его проводниками. Он, по-видимому, тертый калач, этот китаец. Возможно, он даже первым увидел его, когда он, Хорн, рыскал вокруг низины, отыскивая следы засады.
— Нет, нет, — всполошился Ву. — Я никак не могу. Мне кажется, это должно быть…
Хорн, не отрывая ледяного взора, в упор смотрел на него.
Ву обреченно повесил голову, пожал плечами и наконец ответил:
— Что ж, как пожелаешь. Бродяги должны держаться вместе. Но ты должен понять, что человек волен только в первом шаге, потом он сразу попадает в лапы необходимости.
Попугай туманно добавил:
— Люди предпочитают сами ладить для себя ловушки.
Хорн по-прежнему продолжал леденить их взглядом. Брови у него совсем сдвинулись, на лице застыло зловещее выражение. Ву неожиданно зевнул, разгреб золу на месте потухшего костерка и свернулся клубочком.
— Что, так и заснешь? И будь что будет?.. — сардонически усмехнулся Хорн.
— А что будет? — ответил Ву. — Все равно от смерти не убежишь. Так же как и от рассвета. Если они явятся вместе, спасения все равно не будет. Ради этого лишать себя сна? Зачем?
— Непонятно, как ты сумел прожить так долго.
Старик еще раз зевнул, теперь во весь рот, сладко, протяжно:
— Соблюдал режим, регулярно питался, спал, когда это было возможно, и не тревожил себя думами о том, что будет завтра. Перед нами стена, куда тут убежишь. Тем более что Лил посторожит.
Хорн настороженно долго смотрел на старика, потом, пожав плечами, встал, взобрался на край низины. Здесь он долго сидел, прислушиваясь и присматриваясь к темноте. Собственно, ночью он чувствовал себя уверенно, интуиция еще ни разу не подводила его. Или шестое чувство — как хотите, так и называйте. В пустыне было тихо, даже спокойно. Хорн спустился в низину, занял место у гранитной скалы — здесь и перебьемся до утра.
Небо совсем очистилось, и над округой повисла легкая серебристая зыбь. Света было мало, но видно далеко — таково свойство безлунной ясной ночи. Звезды вверху жили своей особой, непонятной, но, по-видимому, веселой жизнью. То-то они так радостно посверкивали и перемигивались во тьме.
Хорн поправил пояс, набитый деньгами, почесал то место, где он прилип к коже. Ну и тяжелый же это был груз, а ведь не бросишь, не сдашь на хранение. Он чуть расстегнул молнию, достал одну монету — кристаллический диск, оправленный по краю в серебро. Поднес к правому глазу, левый зажмурил и глянул сквозь монету на звезды.
Неожиданно рука дрогнула — то ли померещилось, то ли в глаз что-то попало. Он задержал дыхание, странное оцепенение напало на него — кто-то смотрел из глубины прозрачного кружка.
Нет, точно померещилось, но ощущение близости человека, с которым у него когда-то состоялся разговор, не проходило. Это был он, Гарт Кохлнар. Погуби его душу, это точно был он! Если даже ему померещилось, все равно это был Генеральный управляющий компанией Эрона. Наемник ясно различил его массивное, с чуть отвисшими щеками бронзовое лицо, жесткие рыжеватые волосы, поразительно живые глаза. Он словно о чем-то напоминал Хорну. Тот невольно прислушался.
«Что ты держишь в руке? Правильно, деньги. Знаешь ли ты, что такое деньги? Это символ империи, ее основа основ. Эти монеты невозможно подделать, на них покоится мощь Эрона. Ты трудишься, чтобы заработать несколько лишних монет, живешь ради этого, и труды твои не напрасны. Награда за труд — вот она, ты держишь ее в своей руке. Приглядись, как искусно она сделана. Как красива… Сквозь нее видны звезды, и она сама как звезда, освещающая путь в ночи. Что бы ты ни натворил ради нее, каким бы образом она ни попала в твой карман — все оправдано. Слышишь, все дозволено, лишь бы этот ручеек не иссякал и бесконечно наполнял твои карманы и душу. Владея этой монетой, ты становишься собственником Эрона, владельцем доли в нашем предприятии. Что бы ты ни попросил, все будет твоим. Ты платишь, и никто не посмеет задать тебе ни единого вопроса. Только выкладывай, не стесняйся!»
Холодный предрассветный ветер обдул разгоряченную голову Хорна, привел его в чувство. Одежонка на нем была ветхая и рваная. Он мгновенно озяб, крупная дрожь родилась где-то внутри организма, принялась сотрясать тело. Усилием воли Хорн придавил озноб, положил монету в пыль у своих ног. Затем достал еще четыре, поместил вокруг первой, центральной. Монеты были разные — прозрачная сердцевина отливала то зеленью, то синевой, то чернотой, то вообще была оранжевая, — но все они имели серебряное ребро, тончайшую окантовку из благородного металла.
Итак, вот они все были перед ним: Генеральный управляющий и четверо из пяти его директоров — Матал, командующий вооруженными силами Эрона, Фенелон, отвечающий за транспорт, Ронхолм, глава Директората торговли, и Душан, которому была доверена безопасность империи.
Все они вживе предстали перед ним: один толстогубый, другой с ввалившимися щеками, третий с хитрыми глазками, последний — с откровенно наглым, надменным лицом. Однако все эти различия не имели никакого значения. Они, все пятеро, были в дальнем родстве. Эта родовая примета называлась жаждой власти. Этот голод ничем нельзя было утолить, разве что приглушить на время.
Хорн достал еще одну монету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17