Только теперь, когда уже поздно было что-то менять, перед Форестером предстала вся картинка целиком.
Алхимики из исторических книг Айронсмита, принимавшие ртуть за первичную материю, а серу — за философский камень, превращавший ее в свинец, железо или золото, были лишь немногим дальше от истины, чем амбициозные мыслители позднейшей эпохи стали и электричества, вознамерившиеся поставить свою Вселенную на одну-единственную опору. Родомагнетика, став второй опорой, улучшила баланс, но лишь ненамного. Лишь психофизика, третий аспект реальности, завершила формирование устойчивого треножника, на котором должна покоиться истина. Трансформации и решения данного уравнения, Форестер не сомневался в этом, помогут объяснить происхождение как Вселенной, так и составляющих ее атомов, феномен гравитации и законы разбегания галактик, таинственный парадокс времени и природу пространства, а главное — смысл жизни и разума.
Лежа на узком диване, ученый полностью окунулся в осознание всей грандиозности своей концепции. Он забыл о серых решетках, о недремлющем страже за спиной и даже о том неприятном факте, что его ожидают скальпели совсем другого исследовательского проекта. Но вот гуманоид прикоснулся к его плечу.
— К вашим услугам, Клэй Форестер. Мы готовы.
Однако уже в следующее мгновение клетка была пуста — Форестер исчез.
Глава двадцать пятая
Он стоял на усыпанном гравием дне неглубокого высохшего русла. Слева виднелись невысокие темные скалы, хранившие следы продолжительного вымывания породы. Справа расстилались пустынные земли, а позади лежали холмы — низкие, лишенные всякой растительности.
Здесь была ночь, причем очень холодная.
Вид неба навел Форестера на мысль, что он находится уже не на Крыле IV. Серая дымка, нависавшая над планетой гуманоидов, куда-то исчезла, а небо над скалами и далекими темными холмами имело неестественно черный цвет — лишь кое-где на нем виднелись сероватые клочки облаков. И над всем этим мрачно возвышался гладкий купол, излучавший молочно-белое сияние, похожее на отдаленный блеск сотен бриллиантов, покрытых изморозью.
Несколько секунд Форестер просто молча смотрел на это зрелище, пытаясь прийти в себя и дрожа от неимоверного холода. Он стоял босиком на покрытых ледяной коркой мелких камнях, одетый лишь в тонкую серую пижаму. Жуткий холод мешал дышать и обжигал кожу. Доктор не мог прийти в себя от неожиданности, пока не почувствовал, как чья-то слабая рука прикасается к нему.
— О доктор Форестер! — Джейн Картер стояла возле него на дне высохшей реки — она больше не была во власти гуманоидов. Ее огромные испуганные глаза снова могли видеть, а холодная улыбка машины исчезла с губ девочки. — Я так замерзла! Пожалуйста, сделайте что-нибудь! — Ребенок жался к нему, дрожа всем телом.
Окончательно перестав что-либо понимать, Форестер растерянно спросил:
— Но что я могу сделать? Я даже не знаю, где мы находимся.
Говорил он с трудом, потому что леденящая пустота едва позволяла дышать. В горле пересохло, легкие горели, а губы отказывались подчиняться. Он не мог произнести ни звука, равно как не мог и услышать ничего — как будто они находились в мертвом вакууме. Однако девочка, казалось, поняла его, ибо глаза ее еще больше расширились от страха.
— Вы не знаете? — Она нахмурилась, лицо ее исказила гримаса боли. — Но вы обязаны это знать! Ведь это вы забрали меня у черных машин и перенесли нас сюда. Все, что я сделала, — просто показала вам, куда надо идти.
— Этого не может быть! Всего минуту назад я находился в клетке, ожидая, пока меня поведут к новым реле. Не помню, чтобы я вообще что-нибудь делал. Я даже не надеялся выбраться оттуда и понятия не имею, где мы сейчас находимся! — удивленно произнес Форестер.
Девочка подошла ближе.
— Я знаю, где мы. Мы на той самой холодной планете, куда мистер Уайт посылал меня за слитками палладия. Я всегда торопилась вернуться обратно в пещеру, чтобы согреться, но теперь мы не можем вернуться туда. Гуманоиды снова поймают нас, если мы вернемся. Пожалуйста, скажите, куда мы можем уйти?
Форестер по-прежнему стоял, ничего не понимая и отказываясь верить словам девочки. Он вспомнил покрытые инеем слитки палладия, которые Джейн приносила откуда-то с далекой и очень холодной планеты. Теперь доктор понял, чем на самом деле являлся сверкающий вдали купол. Беспощадный холод пронзал каждую клеточку его тела. Итак, они с Джейн попали на мертвую планету, затерянную вне их собственной галактики.
Видневшиеся на небе овальные фигуры серого цвета были такими же безжизненным островками чужой Вселенной. А высокая спираль — должно быть, край их собственной галактики, сияющий светом, который множество солнц испустило задолго до того, как первый человеческий философ на материнской планете возмечтал найти вечную реальность.
Напуганная девочка продолжала всхлипывать:
— Здесь так ужасно холодно. Сделайте что-нибудь, пожалуйста! Я не смогу долго удерживать вокруг нас воздух и тепло. Я не знаю безопасного места, куда мы могли бы уйти. Пожалуйста…
Форестер недоуменно покачал головой. Должно быть, прошло много миллиардов лет, прежде чем случайный атом залетел в такую даль, преодолев бескрайнюю тьму. А сколько времени прошло, пока какое-то затерянное солнце согрело черные холмы, а вода омыла замерзшую землю! Но этот мир давно уже был мертв. Дневной свет никогда больше не рассеет черно-серебристый мрак пустыни и нависшую над ней безмолвную ночь. Ни одно живое существо не способно долго прожить здесь. Доктор стоял с пустыми руками, ощущая острую боль в колене и обжигающий холод камня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80