Обычно нейтронный луч направляется в
течение минуты на частички каменной пыли в трещинах и выбоинах фигурок. По
этим следам эрозии и разрушений датировщик должен определить
приблизительно, когда был обработан базальт. Но тут он не сработал: стрелка
индикатора скакнула до предела: около десяти тысяч лет до н. э.! Тогда Райх
предложил увеличить масштаб замера - просто из любопытства: какой же
возраст покажет прибор, в конце концов, - и он перестроил чувствительность
на двухкратное увеличение. Стрелка тут же без колебаний дернулась в самый
угол индикатора. Чертовщина какая-то! Райх решил, что допустил в чем-то
оплошность - возможно, никакой пыли после обработки базальта не
сохранилось, и датировщик пытается зафиксировать возраст самого материала!
На всякий случай Райх велел своим помощникам изготовить шкалу для замеров
вплоть до миллиона лет - задача серьезная, решать которую придется все
лето. Вот тогда-то мы решили отправиться в Каратеп и разобраться во всем на
месте, так сказать, найти источник проблемы.
Да... источник проблемы. Сейчас просто невозможно поверить во всю эту
историю! О какой "случайности" можно толковать после всего происшедшего,
когда в один узел сплелись и смерть друга, и загадка базальтовых фигурок?
Вспоминая события того лета, просто невозможно верить в материалистическую
концепцию исторического детерминизма.
Но все по порядку. Шестнадцатого апреля мы прибыли в Кадырли. На
следующий день разбили лагерь на Черной Горе. Конечно, ничто не мешало нам
руководить раскопками прямо из отеля в Кадырли, однако наши рабочие
разместились в ближайшей деревушке, и мы решили, что нам тоже не мешает
быть рядом с объектом наших исследований. Вдобавок, моей романтической
натуре претило каждый вечер вырываться из объятий второго тысячелетия до
нашей эры и снова погружаться в атмосферу конца двадцатого века.
Свои палатки мы поставили неподалеку от могильного кургана. Прямо под
нами клокотали желтые воды речки Пирамус - ее глухой рокот постоянно стоял
в ушах. На самой вершине кургана был установлен электронный зонд.
О нем стоит рассказать поподробней: эта штука, изобретенная Райхом,
произвела настоящий переворот в археологии. Принципиально он был не сложнее
рентгеновской установки и работал по методу миноискателя. Однако
миноискатель фиксирует лишь металлические предметы, а луч рентгена -
твердые и светонепроницаемые, а поскольку земля сама по себе - твердый и
светонепроницаемый объект, то обычный рентгеновский аппарат для археологии
бесполезен. Более того, те предметы, что интересуют археологию - камни,
глиняные черепки, останки живых существ, имеют такую же молекулярную
структуру, как и грунт, в котором они покоятся, так что вряд ли
рентгеновская пленка смогла бы что-нибудь зафиксировать.
Райх использовал для своих целей электронный лазер и модифицировал его
настолько, что тот проникал до трех миль в глубину, а его принцип
"нейтронной обратной связи" позволил тут же получать изображения любого
объекта обычной формы, например, каменной плиты. Оставалось только
докопаться до найденного предмета, и тут нам должен помочь специальный
робот под названием "Крот".
Нетрудно представить мое возбуждение в день, когда мы начали работать в
Каратепе. За пятнадцать лет сложнейших раскопок новых фигурок отрыть не
удалось, объяснить происхождение старых мы тоже не могли, да еще оставалась
проблема - куда девать отрытый грунт? Но теперь изобретение Райха с
гениальной простотой решало эту задачу.
Вечером третьего дня к нам в гости пришли турецкие коллеги Фуад и
Дарга, и мы решили отправиться в Кадырли, чтобы поужинать в отеле.
Возникшее у нас поначалу раздражение - показалось, что турки шпионят за
нами по заданию правительства - вскоре исчезло, поскольку оба ученых вели
себя весьма дружелюбно, живо интересуясь, как идут наши дела. А после
превосходного ужина с бутылочкой доброго кларета все неприятности этого дня
показались несущественными. Затем мы отправились в холл отеля, где нас
ожидали турецкий кофе и бренди. И тут доктор Дарга вернулся к теме
самоубийств. На этот раз он явился во всеоружии фактов и цифр. Не буду
вдаваться в подробности нашей беседы - затянулась она далеко за полночь, -
однако мне показалось, что теория Дарги о "биологическом упадке" уже не
выглядела такой дикой.
Мы никогда не сможем понять, говорил Дарга, неслыханный рост числа
самоубийств в мире, если будет отчаянно держаться только за одну гипотезу -
"невроза цивилизации" и ссылаться лишь на то, что мы слишком от многого
защищены, и жизнь наша не имеет истинной цели. А как быть с многочисленными
примерами героизма и самопожертвования? А сколько многообещающих открытий
сделала психология за последние 50 лет? Даже уровень преступности заметно
понизился в последние годы, несмотря на перенаселенность планеты. В первой
половине двадцатого века рост преступности и рост числа самоубийств
увеличивались одновременно. Почему же теперь, когда преступлений становится
меньше, статистика самоубийств так драматически увеличивается? Это весьма
дурной знак: во все времена эти два патологических явления развивались
синхронно. Раньше случаи самоубийств частично зависели от преступлений,
поскольку одна треть убийц кончала с собой. Нет, говорил Дарга, тут мы
имеем дело с каким-то загадочным законом исторического упадка, о котором
догадывался один лишь Шпенглер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12