Оставлять паучью кровь - пятнать землю - считалось
кощунством. Когда Найл с Дравигом проходили мимо, надсмотрщик щелкнул
бичом, велев рабам застыть навытяжку Найл отвел взгляд; пустые глаза и
отвислые челюсти рабов всегда вызывали у него неуютное чувство.
Дверь была приоткрыта точно так, как ее оставил Найл. Когда вошли в
усеянную мусором переднюю, Дравиг приостановился и разомкнул
челюсти-хелицеры; просто так он этого бы делать не стал - значит, что-то
почуял. Но этим все и ограничилось, спустя секунду он следовал за Найлом
по коридору и наружу в сад.
Найл указал на пальму с обтесанной верхушкой.
- Вот что убило Скорбо.
Дравиг не взял в толк решительно ничего. Пауки безнадежно далеки от
понимания элементарных принципов механики. Найду пришлось передать
умозрительную картину, прежде чем Дравиг смог уяснить, как дерево можно
использовать в качестве орудия убийства. Но и это, похоже, не убедило.
Чтобы он удостоверился окончательно, пришлось указать на веревку, все
еще болтающуюся возле верхушки дерева, и на стену в кровавых пятнах.
Указал Найл и на саму форму кровавых всплесков - эдакие
султанчики-хвостики - объяснив, что такие очертания у них от неимоверной
силы удара.
- Человечий ум удивительно гибок и скрытен, - заметил Дравиг с
некоторым замешательством.
Найл указал на осколок кости, лежащий в снегу.
- Удар пришелся чуть сбоку, поэтому убить его не убило, а только
сломало ноги. Пока он лежал в бесчувствии, кто-то набросился с тяжелым
оружием - вероятно, топором - и проломил череп. Вот почему он не смог
послать сигнал о помощи.
- Кто бы это ни совершил, - проговорил Дравиг, - он за это
поплатится.
Сила его гнева была так велика, что Найл качнулся как от удара,
отступив на шаг. Открылось, насколько он недооценивал глубину
переживаний Дравига. Человек к кончине паука отнесся бы с известным
равнодушием. Для Дравига же это была гибель сородича, наполняющая его
гневом и жаждой мести.
До Дравига тут же дошло, как его вспышка гнева отразилась на Найле, и
он послал умоляющий, жалобный импульс; Найл ответил в том духе, что
извиняться вовсе не обязательно. На языке людей этот мимолетный обмен
можно было бы выразить так:
- Решение зависит от тебя. Мы от соглашения от отступим.
"Ой, извини, пожалуйста. Я не хотел задеть (а может, "испугать", или
"шокировать").
"Не надо извинений, я все прекрасно понимаю".
В отличие от фраз, импульсы переметнулись мгновенно, причем с
точностью, превосходящей силу слов. Найл невольно осознал убогость и
несовершенство человеческой речи.
Дравиг подступил к пальме и обхватил ее челюстями и четырьмя
передними лапами. Найл наблюдал с растерянностью, перешедшей в
замешательство. Неужели старику не ясно: чтобы выдрать дерево с корнем,
понадобятся усилия не одного, а как минимум нескольких пауков?
Замешательство сменилось изумлением, когда спустя некоторое время в
ответ на паучьи потуги послышался треск: корни явно сдавали.
Дело тут было не в одной лишь физической силе, а еще и в силе воли,
подкрепленной яростью. Когда земля вспучилась, паук на мгновение
покачнулся, но тут же восстановил равновесие и опять поднатужился.
Секунду спустя пальма была выкорчевана из земли. Дравиг с презрением ее
отшвырнул, и она с треском рухнула в кусты.
Паук молчал, но, видимо, после физического усилия гневливое отчаяние
в нем поутихло.
Найл, шагнув вперед, заглянул в яму с переплетенными обрывками
узловатых корней, торчащих из взрыхленной бурой почвы. Два из них, самых
толстых, лопнули (вот это силища!). А Дравиг вместе с тем не выказывал
ни намека на усталость, даже дыхание не изменилось. Найл понял, что паук
использовал свою колоссальную силу воли - такую, что из человека вышибла
бы дух - напружинив мускулы в едином умопомрачительном усилии. И как уже
нередко бывало при контактах со смертоносцем, Найл исподволь
почувствовал наличие грозной, потаенной силы.
Что-то попалось на глаза во взрыхленном грунте. Нагнувшись, Найл
подобрал лежащий меж корней предмет серого цвета. Диск, сантиметров
десяти в диаметре, на удивление тяжелый. Найл прежде слышал о свинце, но
ни разу его не видел; теперь он догадывался, что держит в руке именно
его.
Смахнув с диска землю, он неожиданно увидел, что на одной его стороне
высечен нехитрый узор, всего из четырех линий.
- Что это? - поинтересовался Дравиг.
Найл протянул диск, и паук уцепил его когтем.
- Лежала в яме, - сказал Найл. - Положили его туда, должно быть,
когда садили дерево.
- Тебе это о чем-то говорит?
- Нет.
Паук обронил диск; Найл подобрал.
- Захвачу с собой. Попробуем выяснить, что это такое.
Находка оттягивала карман балахона, и Найл на время оставил ее возле
двери.
Дравиг взялся обыскивать кусты. Найл указал на веревку, обмотанную
вокруг корневища низкорослого деревца:
- Вот другой конец веревки. Кто-то, должно быть, ее обрезал, когда
Скорбо выходил из двери.
Чем бы там ни резали веревку - топором, ножом ли - лезвие было
изумительно острым, концы оказались ровными, не измочаленными.
- Ты что-нибудь еще заметил? - осведомился Дравиг. Найл подумал.
Думал размеренно, не спеша, понимая, что у пауков терпение куда сильнее,
чем у людей.
- Кто бы это ни совершил, рассчитал все как следует, - сказал он
наконец. - Я считаю, их должно было быть по меньшей мере трое.
1 2 3 4 5 6 7 8