Мы смотрели за шаром, пока тот не опустился куда-то за
лес. Тогда я сказала ребятишкам, что пойдем полем, и мы дошли до самых
деревьев. Тут все стали кричать, аукать, и те трое вышли и увидели нас. Они
нас сюда и привели.
- Далеко добираться пришлось до города жуков?
-- Не столько далеко, сколько долго. Мы же шли все время с оглядкой -
а вдруг пауки? Их в полях оказалось полным-полно. Мы сначала думали, это
нас разыскивают. С одним так вообще сшиблись чуть не лоб в лоб, когда тот
неожиданно вылез из кустов, - а он на нас и не глянул. Я подумала: и что
это с ним такое стряслось?
- А почему ты так подумала?
- Он брел нетвердо, будто сонный или раненый. Или просто очень устал.
Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Селима.
- Ему, наверное, пора отдыхать.
- Иду, иду. - Дона светло улыбнулась Найлу и вышла.
Только теперь Найл почувствовал, как он устал. Попробовал было
поразмыслить над рассказом Доны, но мысли плыли. Тем не менее от сознания,
что с ней все в порядке, на душе становилось теплее. И, засыпая, он думал о
ней.
Ему приснилось, что он летит над паучьим городом на шаре. В воздухе
вилась гарь, видно было, как от квартала рабов поднимается дым.
Разрушения были поистине ужасающими: улица за улицей превращены в
мусор. Ясно различалась окаймленная зелеными газонами площадь со зданием
городского зала собраний, однако, само сооружение тоже рухнуло, стоять
остались лишь две полуразрушенные стены. К югу, на месте казарм, теперь
виднелось широкое водное пространство, соединенное с рекой широким,
нечеткой формы, каналом. Подлетев ближе, Найл разглядел паучьи туши,
плавающие в бурой воде брюхом кверху.
Пролетев над рекой, шар продрейфовал в нескольких метрах от Белой
башни. В этой части города, судя по всему, основная часть зданий осталась
невредимой, но на улицах повсюду виднелось битое стекло. Проплывая затем
вблизи дворца Каззака, Найл свесился из мешка, пытаясь заглянуть в окна.
Именно в этот момент его окликнул голос матери. Сложив ладони рупором, Найл
прокричал:
- Я здесь! Где ты?
- Здесь, в спальне!
Голос был таким ясным, будто доносился с нескольких метров. Юноша,
вздрогнув, очнулся и шалыми от сна глазами оглядел комнату, ожидая увидеть
мать. Стоял полумрак, и комната была пуста.
Какой-то миг Найл был близок к тому, чтобы разрыдаться от нахлынувшего
отчаяния и одиночества. И тут, вглядевшись в лиловый небосвод за окном,
внезапно осознал ее присутствие.
Едва закрыв глаза и сосредоточась, он различил мать, сидящую, скрестив
ноги, на полу дворцовой опочивальни; глаза закрыты.
Сознания матери и сына слились в контакте, и Найл почувствовал радость
и облегчение, узнав из ее послания, что с родными все благополучно.
Но когда сам попытался отправить встречный сигнал, сосредоточенность
поколебалась: мозг все еще находился наполовину в объятиях сна. Контакт был
утерян, и Найл остался один.
Через несколько минут в дверь заглянул Доггинз.
- Ну как, получше?
- Намного, спасибо.
- До собрания дойдешь, ничего? У Найла опустилась душа.
- Как, еще одно собрание Совета?
- Нет, на этот раз только люди. Но мне, видимо, понадобится твоя
поддержка.
- Моя поддержка? - переспросил Найл удивленно.
- Да, на нашей коллегии; навроде гражданского собрания. Ходит слух,
что там попытаются протащить решение осудить мои действия.
- А это, что, сколько-нибудь серьезно?
- Еще бы. Могут приказать мне уничтожить жнецы.
- Какая блажь!
Доггинз не успел ответить - в дверь постучали. Вошла Селима, неся с
собой лампу, залившую комнату необычайно ярким светом. Найл посмотрел на
лампу с удивлением:
- Что это?
- Обыкновенный газовый фонарь. Своего рода семейная тайна. Изобретение
моего деда, но использовать его нам никогда не разрешалось.
- Почему? Доггинз раздраженно передернул плечами.
- Раскоряки утверждают, что это механизм.
- Как он действует?
- Вот сюда заливается нефть, - Доггинз постучал по блестящему
металлическому шарику возле основания фонаря. - Насосик гонит ее вверх по
трубке, и она испаряется, ударяясь о керамическую сетку накаливания. На
самом деле просто.
Найл широко раскрытыми глазами смотрел на фонарь. Интриговал не
столько внешний вид устройства, сколько впечатление, что он уже полностью с
ним знаком. И тут мгновенная вспышка интуиции дала ответ. Как и умение
читать, это знание было вживлено ему в память Стигмастером.
В миг озарения Найл ощутил в себе множество других фрагментов знания,
дремлющих в глубинах памяти; несколько секунд он чувствовал ошеломляющую
раздвоенность, будто его собственная сущность была под вопросом.
Доггинз полез в ящик стола.
- Вот еще один образчик запретного знания. На кровать шлепнулась
увесистая книга. Найл взглянул на обложку: <Принципы электроники>.
- Почему запретного?
- Потому что все книги запрещены. Пункт двадцать второй Договора о
примирении гласит: <Книгопечатание и книгочейство запрещается под страхом
смерти>. Потому книги по большей части хранятся в музеях, запертые в
стеклянные ящики.
- Но ты же умеешь читать?
- А как же. Здесь все по большей части грамотны. Это секрет,
передаваемый от отца к сыну. Но если пауки узнают, мы окажемся в беде.
Двадцать лет назад случайно всплыло, что один из наших умеет читать -
девяностолетний старик. Так ведь настояли на казни.
- И жуки пошли на это?
1 2 3 4 5