Дама удивленно разглядывала своего собеседника. В сущности, хоть он об этом и не подозревал, она знала его очень давно. Ее особняк находился как раз напротив здания Тайной службы империи, по другую сторону площади Цветов. Очень красивое место, между прочим. И дама вот уж лет восемь, а то и десять подряд наблюдала, как по утрам карета привозит рыжего одноглазого господина в немыслимых одеждах огненных или красных цветов и он печально бредет к центральному входу, досыпая на ходу. Сиварда Ру знала вся столица. Конечно, в черной одежде, да еще ночью, он сам на себя не похож – у нее глаза уже не те, что в молодости, а все же признала.
Зачем самому господину Сиварду слушать какие-то детские сказки? Кто его знает?
Но ей его внимание было очень приятно, и поэтому, как благовоспитанная и любезная хозяйка, она только вежливо раскланялась с ним, выражая согласие.
– Бабушка! Сказку!
Джералдин отыскал своего начальника совершенно случайно. На самом деле он бы в жизни не догадался, что маркиз может стоять столбом у ограды чужого сада и слушать сказки, которыми чья-то бабушка увещевала непокорное дитя.
– Маркиз! – окликнул он одноглазого. – Маркиз! Что вы тут делаете?
– Я?! Джералдин, как ты меня отыскал?
– Интуиция, конечно.
– Я просто слушаю вот эту милую даму. Погоди, скоро закончится сказка, и мы пойдем куда-нибудь. Надо же и мне сегодня ночью поспать.
Секретарь посмотрел на осунувшееся лицо одноглазого, на запавшие щеки и ссутулившуюся спину и решил, что все свои соображения по поводу его отсутствия и ночного шатания без охраны и сопровождающих изложит Сиварду потом, когда тот отдохнет как следует. А поскольку делать было нечего, то он прислушался к словам, которыми дама завершала свое повествование.
– …И тогда король драконов, великий Аластер, повел свои войска обратно, в Гравелот, который, как известно, был вотчиной этих волшебных существ.
В том сражении пали многие драконы, и в их числе – брат благородного и могучего дракона Теобальда. И Теобальд настиг рыцаря-убийцу и поверг его. И молвили ему: прокляни душу этого человека, обреки ее на вечные мучения (ведь драконы могут благословлять и проклинать, и Господь на небесах прислушивается к их словам).
И отвечал Теобальд:
«Может, не каждый человек заслуживает прощения, зато его достойна каждая душа. Пускай идет с миром и найдет свой свет и покой».
И гордился своим подданным великий король-дракон Аластер…
Дама умолкла и перевела дух. В саду царила тишина: внук наконец уснул, убаюканный ее голосом.
– Пойдемте, маркиз, – сказал Джералдин, дождавшись конца сказки. – Пойдемте-ка отдыхать. Кстати, никогда не задумывался, что драконы жили в Гравелоте. Интересно, нашего Аластера назвали в честь их короля? Узнайте у него как-нибудь.
Сивард со странной улыбкой оглядел своего секретаря и произнес:
– В честь короля драконов, говоришь? Да нет, не думаю…
Большой Ночной Совет должен был начаться с минуты на минуту. Все его члены уже собрались в темном зале и ожидали только императора.
Он шагал длинным коридором, стены которого представляли собой страницы из книги законов Брагана. Буквы величиной в ладонь были высечены на белом мраморе и покрыты черной эмалью. Всякий раз, когда император спускался в этот потайной ход и шел по направлению к залу Совета, текст древнего закона сам собой отпечатывался у него в памяти. Так, как и было задумано. Император знал эту книгу наизусть. «Не используй свою великую силу во зло». «Не пожалей себя, но пожалей других». «Пусть никто под солнцем Лунггара никогда не будет расплачиваться за ошибки или преступления тех, в чьих жилах течет кровь Аги-лольфингов». «Помни о сожженной и погибшей земле Бангалора и скорби о ней…»
Наконец Ортон подошел к двери и на мгновение застыл перед ней, прежде чем войти.
Прямо над дверью огромными золотыми буквами был тщательно выписан последний и главный закон императора Брагана Агилольфинга, завещанный им всем своим потомкам до последнего колена.
"Дабы император, – гласила сияющая надпись, – никогда не забывал о том, что он всего лишь слуга своей стране и своему народу; дабы не увлекла его чрезмерная власть и необоримая сила, дарованная ему Всевышним, запрещаю детям, и внукам своим, и потомкам их, облеченным верховной властью, когда-либо садиться на трон!
Дабы владыка видел себя со стороны и знал, как коварна болезнь, называемая властолюбием, как опасны регалии власти и блеск золота, – пусть короной ему станет шутовской колпак, мантией – пестрые лохмотья, а скипетром – шутовской жезл!
Да будет император шутом, а шут – императором!
И пусть свершится воля моя, и да пребудет так.
Отныне и во веки веков!"
Шут вздохнул, стянул с головы колпак с бубенцами, чтобы они своим звоном не выдали его во время Совета, и аккуратно положил у самой стены. Затем поплотнее запахнул плащ, открыл двери и решительно шагнул во мрак.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154