Насчет суток он явно переборщил, но Игоря все-таки допек.
– Помимо всего прочего, я тоже не мог дозвониться, – бросил он через плечо.
– Помимо чего? – поинтересовался Володя.
– Это неважно.
Они уставились друг на друга, как виг на тори*. Я ощущала себя законопроектом в британском парламенте.

* Виги и тори – либералы и консерваторы, две партии британского парламента.

– Врываться в чужой дом и выгонять из него гостей не совсем прилично, – тонко намекнул Макс.
– Сидеть в гостях в чужом доме и выставлять новоприбывших – тоже не верх благородного воспитания, – отпустил шпильку Володя.
– На то имеются веские причины, – принял Макс пышную позу крючкотвора и бюрократа.
Три головы повернулись ко мне, ожидая справедливого арбитража.
Мне было неудобно, но справедливость превыше всего.
– Все хороши, – буркнула я.
– Прекрасно, – внес ноту оживления Абессинов. – Ника, поскольку я и так и так собирался делать тебе предложение, то, разреши, я сделаю его сейчас. Будь моей женой! И на правах жениха позволь переговорить с тобой с глазу на глаз.
– Стоп, стоп! – Игорь покраснел как маков цвет и был возмущен не меньше, чем настоятельница женского монастыря, обнаружившая в саду использованный презерватив. – Я пришел первый, я имею право первым сделать предложение. Ника, выходи за меня замуж, и нам надо поговорить, в конце концов…
Я хорошо воспитанный человек. Я очень хорошо воспитанный человек. Во всяком случае, и в этом состоянии я сумела вспомнить, что гостей нельзя бить сковородкой по голове. Не знаю почему, но нельзя.
– Впервые в жизни слышу, чтобы предложение руки и сердца делали ради такой малости, как конфиденциальный разговор. – Я просто-таки сочилась ядом. И имела на то право: меня здорово разозлили эти Полибот и Гратион. И по примеру Посейдона я пошарила глазами в поисках острова Кос, чтобы как следует потолочь его на дубовых головах своих возлюбленных.
– Не только ради этого, – запротестовал Игорь, заметив странноватый блеск моих глаз. – Вовсе не только.
После этой его фразы я явственно ощутила себя Дионисом, лупасящим глупого Эврита тирсом* по маковке.

* Тирс – музыкальный инструмент.

– Ника! – привлек мое внимание Володя. – Мое решение взвешенно, я уже ехал сюда с этой мыслью. А драгоценный Игорь Владиславович («Ого! Он даже знает его отчество в отличие от меня», – мелькнуло в голове) выдвинул свое предложение под влиянием минутного порыва. Это просто несерьезно.
– Мне лучше знать, серьезно или нет, – огрызнулся Разумовский.
– Давайте обсудим эту животрепещущую тему несколько позднее. Если вы хоть сколько-нибудь беспокоитесь о нашей прекрасной хозяйке, то оставьте нас наедине и дайте мне возможность высказаться.
– Мы, собственно, и пришли сюда ради того, чтобы остаться наедине и высказаться, – указал Макс на корень всех проблем.
– Нам надо поговорить. У меня сведения чрезвычайной важности.
– У нас тоже. Именно поэтому мы отсюда не уйдем. И пяди не сдадим, – поведал Одинцов. – Постарайтесь, Владимир Ильич, с этим смириться. Боюсь, что дело касается не только, как вы изволили выразиться, нашей прекрасной хозяйки, но и еще кое-кого.
– Ва-банк? – великолепно изогнул бровь господин Абессинов. – Браво, подполковник.
Пикируются. Ненавязчиво сообщают друг другу, что все или почти все друг о друге знают. Метят территорию. Я вообще, кажется, не в счет, потому что если я сейчас тихонько выберусь с этого пятачка, раскаленного от страстей, они заметят пропажу далеко не сразу. Но бровь Владимир Ильич изгибает здорово.
Я, конечно, лопалась от злости в этот момент, но все равно не могла не оценить, как чертовски красиво у него получилось. А еще я думала, что вместе они вообще прекрасно смотрятся – Володя и Игорь – и как сложно будет выбирать. А ведь они сделали мне предложение! Сперва это как-то ускользнуло от моего разгоряченного ума, но теперь я медленно и верно осознавала происшедшее. ОНИ. СДЕЛАЛИ. МНЕ. ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ОБА. Надо как-то реагировать.
Но отреагировать не получилось.
– Лерка, да объясни ты этому нахалу, что тебе сейчас не до лирики. Тебе всерьез нужно подумать, и не о предложениях руки и всяких органов, – выпалил Макс в сердцах.
Впрочем, после «Лерки» он мог и не продолжать. Немая сцена.
Владимир Ильич Абессинов в финальной сцене «Ревизора» в роли всех.

* * *

Володя Абессинов пребывал в растерянности.
Во-первых, Ника оказалась чудо как хороша в обтягивающем кожаном костюме, и это совершенно сбило его с толку в первую секунду. Конечно, он сумел взять себя в руки буквально сразу же, замешкался разве что на паузу между двумя ударами сердца, но обнаружился новый «сюрприз». Этот, правда, был сомнителен.
Перед ним собственной персоной находился Игорь Разумовский, когдатошний знакомый и человек во всех отношениях достойный. Они никогда не воевали по разные стороны баррикад, во всяком случае официально, но существовали в параллельных пространствах, и один никогда не забредал на территорию другого. И тут вдруг такое столкновение.
Голова у Абессинова, как уже упоминалось, работала как безотказная вычислительная машина. И потому он почти сразу связал Разумовского и те фотографии и адрес, которые появились у Координатора в течение недели.
Конечно, это могло быть простым совпадением, но в такие совпадения он уже давно не верил. Когда директор лучшего детективного агентства оказывается случайно знаком и даже вхож в дом к женщине, которую собираются убить (причем за баснословную сумму), это значит, что директор здесь на работе. Правда, он сделал ей предложение, но это просто ловкий ход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77