орудовали разноразмерными ложками, вилками, ножами и лопаточками (могу похвастаться, что преподаватели изредка консультировались у меня в спорных вопросах); разбирали и собирали радиоприемники и учились ориентироваться в бескрайнем море взрывчатых веществ; а еще привыкали к оружию, а оно к нам.
Компьютерную грамоту преподавал вечно взлохмаченный, толстый, похожий на безумную болонку Крис Хантер – чикагский хакер, забравшийся в свое время в компьютеры Пентагона.
Сакраментальный вопрос – на кой ляд сдались ему пентагоновские тайны? – стоял у бедняги поперек ушей и вызывал у него острый приступ идиосинкразии: он слышал его уже несколько сот тысяч раз и отвечать не собирался. Любопытнее всего было то, что конкретных причин у Криса как раз и не имелось – просто юношеский задор, желание доказать и себе, и Пентагону, что не боги горшки лепят. Ничего конкретного он в файлах не обнаружил, а если и обнаружил, то не запомнил. Расположение ракет СС-20 и дислокация американских подводных лодок его просто не интересовали.
Тем не менее достойное ведомство, то ли оскорбленное тем, что каждый десятый гражданин норовит прорваться в святая святых безо всякой конкретной цели, то ли обиженное на сотрудников «братских» разведок, игнорировавших тщательно хранимые тайны, то ли подозревая в Крисе хорошо замаскированного агента Советов, начало на него настоящую охоту.
Кстати, меня всегда удивляла подобная реакция чиновников на любые проявления гениальности. Нет чтобы пригласить человека на работу, использовать его назначению и радоваться тому, что им достался такой ценный кадр. Вокруг таких, как Крис, нужно ходить на цыпочках и звать их на «вы» и шепотом, как говорили еще в школе. Вместо этого официальная реакция обычно такова, что несчастный гений вынужден искать убежища у принципиальных противников – что ему самому в голову никогда не пришло бы.
Хантера вывезли к нам в течение двух дней.
С одной стороны, он был благодарен за свое неожиданное спасение. С другой же, единственный и последний раз увидев магазин «Овощи, фрукты» изнутри, ознакомившись – извините – с ассортиментом, ужаснулся и какое-то время пребывал в оцепенении, пытаясь понять, куда он попал: в ад за грехи или еще куда похуже.
С тех пор его держали в закрытом учреждении и подобных проколов больше не допускали. Да и тот был чистой случайностью, можно сказать литературной неудачей.
В первые же месяцы учебы мы с Крисом спелись, как классический оперный дуэт. Ему удалось заразить меня любовью к жужжащей, гудящей и норовистой машине и развернуть передо мной бесконечные перспективы таинственного мира, надежно спрятанного внутри куска железа. Это теперь, когда империя Билла Гейтса является одной из сильнейших в мире, а несмышленые дети еще читать как следует не умеют, но уже вовсю гоняют компьютерную игрушку, подобные утверждения кажутся несколько наивными. Нынешнее поколение не мыслит себя без «железа». И я ничуть не удивлена – мы ведь тоже уныло зубрили теорию относительности, совершенно не сомневаясь в ее постулатах и абсолютно не поражаясь тому, что таковая теория существует. Да та же квантовая физика, чтоб ее пять раз подняло, а двадцать ухнуло…
Но вернемся к нашим баранам. Несмотря на такую общность интересов и близость взглядов, романа с Крисом у меня не случилось. Мы были слишком увлечены общим делом, он чересчур любил свои программы, а я все еще целиком и полностью принадлежала Жоржу.
Отношения с Жоржем становились все более странными. Конечно, мои надежды на то, что теперь у нас получится видеться чаще, пошли прахом. Только изредка он забегал в учебный корпус – обязательно по делам, а не навестить меня. И если нам случалось столкнуться в коридоре, то мы сухо, официально раскланивались – и больше ничего.
Правда, дома я все чаще и чаще замечала, что он тихо гордится мной.
Несколько раз в неделю всю группу озадачивали тестами – один другого непонятнее. Усатый психолог (во всяком случае мы думали, что это психолог), хмыкая, собирал наши исчерканные листки и утаскивал их в свой кабинетик, никогда не посвящая нас в результаты своих исследований. И даже кураторы, приставленные к каждому курсанту отдельно, подводя итоги трудовой недели, говорили только о конкретном своем подопечном, не сравнивая его успехи с успехами сокурсников. Оттого мы и не знали, кто из нас считается лучшим. Другое дело, что все в группе утверждали, что языки и компьютерная грамота даются мне легче – но это «легче» еще ничего не значило.

* * *

Володька буквально на автопилоте мотался по городу, отрываясь от гипотетического «хвоста». Если бы кто-то взял на себя труд сказать ему, что он это делает, Абессинов бы очень удивился. Его мысли были заняты вовсе не соображениями собственной безопасности. Что?! Что могла сделать его драгоценная Ника, в какие дела впутаться, чтобы ею заинтересовались люди, имеющие средства и связи нанять его, Даоса?
Он устранял депутатов итальянского парламента и боссов мафии из Чайнатауна, он одел в траур не один гарем на Ближнем Востоке и осиротил многих потомков Чингисхана и Хубилая. Его послужной список исчислялся десятками блестяще проведенных операций, и в определенных кругах его авторитет считался непререкаемым, а репутация безупречной. Он и стоил соответственно.
И когда получал задание, то всегда отчетливо и ясно представлял себе, что для заказчика игра стоит свеч. Выплачивая баснословные суммы гонорара, клиент сохранял или приобретал неизмеримо больше. И это был единственно разумный подход к делу.
Нынешний заказ не вписывался в привычную и устоявшуюся картину мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77