Если вы помните, Петровские аллеи отличаются тем, что расположены на нескольких холмах и змеятся по ним бесконечно долго. Это как мини-дорога в горах, где справа высится неприступная земляная стена, а слева – обрыв, крутой спуск, земляной вал, поросший деревьями. Карабкаться вверх по такому откосу – дело хлопотное и трудное. А спускаться вниз – и того хуже. Вполне можно свихнуть себе шею. Так что я не сильно обрадовалась, когда мой драгоценный кавалер окинул предстоящий путь одним цепким взглядом, словно в прицел поглядел, а затем побежал вниз.
Я никогда не занималась большим слаломом и теперь уверена, что никогда и не буду. Потому что этот его легкий бег среди деревьев, которые вырастали на пути совершенно внезапно, и он огибал их на сумасшедшей скорости, и совершал гигантские прыжки через рытвины, камни и пни, а также изящные скольжения на особенно крутых поворотах – все это и сделало меня равнодушной к горнолыжному спорту. И к бегу по вертикальным плоскостям. Я только вцепилась в медведя и широко раскрытыми глазами смотрела перед собой. Мне бы закрыть глаза, но я была так напугана, что на это сил не хватало.
Короче, путь, на который у приличных людей уходит минут двадцать быстрым шагом, мы преодолели за две или три, нисколько при этом не пострадав (если, конечно, не упоминать о моих несчастных нервах). Когда Володя бережно опустил меня на землю, я взяла себя в руки и даже улыбнулась.
– Не испугалась? – спросил он.
Этот нахал даже не запыхался. И голова у него, судя по всему, не кружилась. Тоже мне Джеймс Бонд! Но и мы не лыком шиты, и я ответила гордо, как истинная Джеймс Бондиха:
– Конечно нет. Я же вижу, с кем имею дело.
Мы переглянулись, как два заговорщика, и задрали головы вверх. Оттуда, из-за кустов жасмина, таращился на нас тот самый парень, – жаль, далеко было и выражения его лица я не видела. Впрочем, невелика потеря, могу просто догадаться. Правда, то, что он за нами наблюдал, еще ни о чем не говорит. Этот головокружительный спуск двух самоубийц мог бы привлечь внимание даже медитирующего йога.
Всю дорогу до метро мы проделали в совершеннейшем одиночестве.
Если за нами кто и следовал, то наверняка остался далеко позади. Продолжать слежку могли только с вертолета, какового не наблюдалось.
Я медленно шла, опираясь на Володину руку, и думала о том, что вот мы встретились – два странных человека, каждый со своим прошлым, и оно – это прошлое – стоит у нас за спиной, не давая жить и дышать. Не знаю, о чем думал мой спутник, но не удивлюсь, если о чем-то похожем.
Внезапно Володя встрепенулся:
– Через несколько дней мне придется уехать. Ты меня дождешься?
– Ты так серьезно спрашиваешь, словно собираешься в крестовый поход. Дождусь, конечно. Кстати, ты надолго едешь?
– Сам не знаю, – вздохнул он. – Я еще плохо представляю себе суть работы.
Здесь и оказалось бы очень уместно спросить его, а кем он, собственно говоря, работает. Но я не стала этого делать, потому что не верила в то, что Володя сможет сказать мне правду. И этим он очень напоминал мне того человека. А я не люблю ставить дорогих мне людей в неудобное или безвыходное положение. Если не хочешь, чтобы тебя обманывали, – не задавай лишних вопросов. Золотое правило.
И еще – сколько мы сегодня говорили, сколько прочувствовали. А он так и не задал мне ни одного вопроса обо мне самой. Я уже достаточно умудрена жизнью, чтобы понимать, как ко мне относится человек, – Владимир Ильич относился весьма серьезно. И тем не менее он совсем не хотел ничего обо мне знать. Я была ему за это очень благодарна. Не люблю вспоминать свое прошлое и вовсе уж не люблю лгать, пусть даже эта ложь просчитана от первого и до последнего слова.

* * *

Вас, вероятно, интересует, как я могу столь несерьезно относиться к тому, что творится со мной и вокруг меня. В дом кто-то проникал, противные типы шастают по пятам и дышат в затылок, кто-то толкает под колеса и пишет угрожающие послания, а с подругой приключилось такое, что вообще ни в одни ворота не влезает, – и все вместе смотрится совершенно неприглядно, а у меня на уме сплошные мужчины и личная жизнь.
И вы будете совершенно правы – я веду себя неосмотрительно и безрассудно, но такая уж я уродилась. Все, что происходит вовне, волнует меня гораздо меньше, чем то, что совершается внутри меня. Это не значит, что данный способ восприятия мира самый правильный, и вы можете поступать диаметрально противоположным образом. Но я остаюсь при своем мнении. Я даже догадываюсь, что если печальный инцидент, происшедший с Леночкой, связан с ее намерением рассказать мне, как в доме кто-то находился в мое отсутствие, то в телефоне должен обнаружиться предмет, именуемый «жучком», – иначе как бы «они» могли узнать о нашем разговоре и принять меры так быстро. Но вместо того чтобы пугаться, следует призвать на помощь логику, пусть даже и женскую.
Если бы меня хотели убить, то давно уже это сделали бы. Теперь такие проблемы решаются просто и быстро. То же самое могло бы произойти и с Еленкой, но предпочли ограничиться «показательным выступлением» (слава Богу!). Кстати, весьма дорогим и эффектным. Значит, чего-то хотят от меня. Даже немного догадываюсь чего. Но, судя по поведению моих незримых «опекунов», знают они обо мне до смешного мало. Вот и вынюхивают и высматривают, где только можно. А что касается происшествия в метро – то это скорее, чтобы попугать. Надо признаться, испугать им меня вполне удалось: я же нормальный человек, инстинкт самосохранения у меня работает вовсю, и страх я испытываю. Но вот последствия моего страха уже непредсказуемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77