Эмпат несколько минут молча следовал по стенке,
приноравливаясь к походке врача, затем обреченно сказал:
- Согласен.
Хотя бы для разнообразия Конвей предпочел бы услышать какие-нибудь
резонные возражения, поэтому он больше не вымолвил ни слова, пока они не
пришли к палате 283-4.
- Не считая некоторых временных структурных повреждений, вы
находитесь в отличной форме, лейтенант, - начал Конвей на тот случай, если
Харрисон будет обеспокоен присутствием у своей кровати сразу двух старших
терапевтов. - Мы хотели бы с вами поговорить об обстоятельствах, приведших
вас в теперешнее состояние. Если вы ничего не имеете против, конечно.
- Вовсе нет, - ответил лейтенант. - С чего начать: с посадки или с
того, что было до нее?
- Было бы неплохо, если бы вы для начала рассказали о самой планете.
Лейтенант кивнул и поправил подушку так, чтобы было удобнее
разговаривать.
- Это была странная штуковина, - начал затем он. - Мы долго наблюдали
за ней с орбиты...
Ее окрестили Митбол [от англ. Meatball - фрикаделька, тефтеля], так
как командир "Декарта" капитан Вильямсон очень усиленно противился, чтобы
такую странную и неприятную планету назвали в его честь. Чтобы поверить в
существование такой планеты, нужно было ее увидеть, но даже после этого ее
открывателям было трудно поверить в то, что они видели.
Океаны планеты были похожи на густой, полный живности суп, а
поверхность суши была почти полностью покрыта медленно передвигающимися
огромными "коврами", состоящими из животной и растительной жизни. Во
многих районах наблюдались выходы на поверхность минеральных пластов и
почвы, которые поддерживали местную флору. Некоторые растения росли в воде
на дне моря, а некоторые пускали корни в органическую поверхность
"ковров". Но большая часть поверхности планеты была покрыта гигантскими
живыми формациями, достигающими в некоторых местах полумили в толщину.
Они ползали, скользили и прокладывали себе путь между собой, чтобы
получить доступ к необходимым растениям и минералам, или просто душили и
поедали себе подобных. По ходу этой медленной борьбы живые формации
вздымались холмами и опадали долинами, меняли очертания озер и морских
побережий, из месяца в месяц обновляя топографию целого мира.
Специалисты с "Декарта" в целом пришли к общему мнению, что если на
планете существует разумная жизнь, то она может с равной вероятностью
принять одну из двух форм. Первая из них - крупная - один из гигантских
живых ковров, способный укрепиться за скальные породы своей центральной
частью, а края оставить подвижными для обеспечения дыхания, пищеварения и
вывода экскрементов. Ему также были бы необходимы средства защиты вдоль
всего обширного периметра, чтобы предотвратить столкновения с менее
разумными собратьями и разгонять больших и маленьких морских хищников,
которые, казалось, круглые сутки отщипывали куски от гигантов.
Вторая форма - мелкая - весьма маленькие живые существа, гладкокожие,
гибкие и достаточно подвижные, чтобы жить внутри или между гигантами, не
подвергаясь воздействию пищеварительных процессов последних, у которых
движения и метаболизм весьма замедлены. Дома этих существ должны быть
достаточно безопасны, чтобы защищать потомство и развивать науку и
культуру, располагаться они должны, вероятнее всего, в пещерах и туннелях
под скальными породами.
Было маловероятным, что такие цивилизации могут обладать развитой
техникой. На этой нестабильной планете создание сложных индустриальных
машин было просто невозможно. Инструменты, если они их вообще изобрели,
должны бы быть маленькими, ручными и несложными, само же общество - очень
примитивным и без глубоких корней.
- Они могут быть сильны в философии, - перебил лейтенанта Конвей.
Приликла придвинулся ближе, вздрагивая как от разгоряченности Конвея, так
и от собственного возбуждения.
Харрисон пожал плечами.
- С нами был цинруссианин, - сказал он, глядя на Приликлу. - Он
сообщил, что никаких признаков сложного эмоционального излучения,
присущего разумным формам жизни, там нет, зато аура голода и чисто
животной ярости, излучаемая едва ли не всей планетой, была настолько
сильна, что эмпат почти все время прибегал к успокоительным лекарствам.
Очень может быть, что это фоновое излучение заглушило эмоции разумных
существ. Ведь на любой планете разумная жизнь составляет лишь малую долю
всего живого.
- Понятно, - разочарованно сказал Конвей. - Как насчет посадки?
Капитан выбрал район, состоящий из какого-то плотного, кожистого,
сухого материала. Он выглядел безжизненным и нечувствительным, так что
пламя двигателей не вызвало бы чувства боли и у разумных, и у неразумных
существ.
Приземлились они без приключений, и где-то в течение десяти минут
ничего не происходило. Затем кожистая поверхность под ними стала
постепенно прогибаться, но происходило это так медленно плавно, что
корабельные гироскопы без труда удерживали вертикальное положение судна.
Они стали погружаться сначала в небольшое углубление, а потом в кратер с
низкими стенками. Стенки, словно губы, сомкнулись вокруг посадочных опор.
Опоры корабля не складывались к центру корпуса, а были телескопическими.
Гидравлические механизмы и сочленения опор стали сдавать с таким звуком,
словно кто-то разрывал на мелкие кусочки листовой металл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67