Мы ж тут не
можем фотопленки в десять приемов делать.
- Так разве вы ничего не получали? Я лично, бля, отдавал Никите
Алексеевичу, вашему начальнику.
Конечно, отдавали, конечно, получали. Цокотухинскую книгу должны
делать с прилежанием. Но я все-таки засек его, голубчика. А
сейчас надо как-нибудь выпутаться.
- А... Никите Алексеевичу. Я, наверное, чего-то не врубился,
первый день после больничного. Чего-то я промашку сделал. Вот
неловкий. Извините, я тут сам все выясню.
Афанасий Петрович скептически хмыкнул, выставляя оценку "два"
моим умственным способностям, и бросил трубку. Я тут же
напечатал на машинке три страницы текста - так, всякую ахинею.
Про то, как три мужика с оборонного завода сделали из двух танков
гусеничный мотоцикл с коляской, добрались на рыбалку и сели
обсуждать сравнительные достоинства виски, денатурата и
одеколона, вдаваясь в химический состав и способы воздействия на
нервные окончания. Потом у меня эти мужики подискутировали
насчет любви, какие из дам стервознее - толстенькие или
тоненькие, с большой или маленькой попкой. И закончили мужики
спором на футбольную тему - мешают ли яйца футболистам.
По-моему, такой эпизодий может в любой книжке иметь место, или я
ничего не смыслю в большой литературе. Наконец я почиркал
карандашом а-ля техредактор, указал, где какой кегль, где жирный
шрифт, где курсив и такое прочее. Оделся попроще и дунул на
велосипеде к типографии.
Там на вахте меня, естественно, стали тормозить.
- Я из газеты, с материалом от техреда, к Никите Алексеевичу.
Вохровка немного покумекала и, глядя на мое уверенное улыбчивое
лицо,- а я как раз седуксеном зарядился - решила пропустить.
Но надо было еще нагло выведать кое-что.
- Где он сидит-то, ваш Лексеич? Я ж впервые.
- Второй этаж, третья дверь налево.
Никита Алексеевич, начальник наборного цеха, весьма удивился
моему появлению.
- Но Петрович твердо обещал, что больше никаких изменений.
- А вы будто не знаете - автор Цокотухин такой капризный.
Вдруг ему до усрач... позарез понадобилось пару предложений
переставить. Он же имеет право сколько-то процентов текста
менять своими коррективами, понимаете.
- Да, но после получения гранок. Звякну-ка я Петровичу,
побранюсь немножко или предела этому не будет.- решил начальник
наборщиков.
Вот так развязка. Куда мне сейчас драпать? Прямо в окно сигануть
или мимо вооруженной вохровки проскочить?
Я весь напрягся, как кот, случайно повстречавший бультерьера. Но
обошлось.
- Что, Афанасия Петровича опять нет... где вы его прячете? ...
да ладно, пустяки...
Никита Алексеевич не стал настаивать на разговоре с Афанасием
Петровичем, звякнул в наборный цех и какой-то парень,-
замызганный, словно им станок протирали,- провел меня туда.
Там я и познакомился с рукописью Цокотухина. Причем сразу
наткнулся на знакомый, хотя и искаженный кусок текста.
"... Пустая трата времени - самая страшная из потерь. А ведь
святая наша обязанность постоянно раздувать в себе огонек
милосердия. Эх, давно я не навещал свою старую учительницу
Любовь Матвеевну, которая научила меня говорить и танцевать
вальс. Чем же порадовать старушку в это смутное неприкаянное
время? Конечно же не заморским токсичным "Сникерсом", а пакетом
наших российских пряников. Пошел я, вдыхая утренние ароматы
ласковых лип и суровых дубов, в магазин на углу Нейтронной, и
уже на расстоянии шагов в сто заметил народ. Люди, простые
труженники, смирно стояли в длинной очереди и лишь кто-то
вздыхал. Мол, опять сволочи из правительства обманули всех,
обещали же, очередей не будет, пора скидать их, дармоедов. Я
прошел мимо дисциплинированно стоящих людей и обратился к
размалеванной продавщице, лениво жующей резинку.
- Почему не торопитесь, почему медленно отпускаете товар?
А она, не глядя в мою сторону, ответила, словно сплюнула.
- На всех не наторопишься. Сюда же полгорода кинулось, разве с
такой оравой управишься,- она походя обозвала "козлом в
кирзухе" старика-ветерана, протягивающего котомку.- Говорят,
метеорит на город свалится, вот все спешно стали запасы
составлять.
Я обернулся к людям:
- А что, правда метеорит на нас упадет?
- Конечно, правительство к зиме все окончательно развалит и
метеорит на народ сбросит,- ответила за людей бабуся в ветхом
зипуне, подпоясанном бечевой.- Они это умеют. Так что лучше
запасаться. Но дерут, сволочи, за продукты втридорога.
И в самом деле, когда я достоял свою очередь, то кулек пряников
обошелся мне в половину месячной зарплаты.
- Почему так дорого, женщина?- обратился я к наглой
продавщице.
- Мало того, что все сюда кинулись, так и на дороге авария.
Мост рухнул и подвоз еды прекратился... Вот когда
товара мало, а народу много - цена и растет.
- При хищниках-буржуях даже мосты не стоят,- метко заметил
кто-то из толпы."
Нееловский текст. И авария на дороге, и очередь, и метеорит.
Только не чувствуется моего литературного влияния. Кондово
написано, по-советски. Но пора заняться тем, ради чего я
собственно прибыл. Я выкинул главку, где герой, выспренно
осуждая проклятую страсть к наживе, давит паровым катком
коммерческие ларьки, зато вставил своих трех
мужиков. Так-то лучше будет.
А вообще нахал этот Цокотухин. Не он в мою машину должен
всаживать пули двенадцатого калибра, а я обязан зафуговать в его
домик гранату, чтобы и от него, и от его строения только сопли
обгоревшие остались. Он ведь злодей. Злодей и вор. Хотя скучно
ему живется, ведь что ни выдавит из себя, все будет напечатано.
Но как мне доказать лейтенанту Хороброву вредность товарища
Цокотухина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32