Значит, Главное Управление Жизненных Процессов все-таки занимается не всеобщим улучшением человеческого рода, а кастовой евгеникой и селекцией, хотя и втолковывает, что одинаково заботится о геноме каждого человека. Еще Данилову пришло на ум, что когда-то он уже думал об этом, но потом почему-то забыл.
— Эй, любезный, ты чего задумался? Здесь тебе не Академия Наук. — сказала рукастая тетка. — Скажи нам «спасибо», утри нос и тикай.
— За что спасибо? — буркнул растерянный Данилов.
— Эй, Кац, подружка, слышь, чего он говорит? — рукастая обратилась к широкоплечей товарке. — Зря ты его вытаскивала, хоть он красавчик. А я его почто откачивала?
— Значит, это ваше хозяйство, — Данилов вспомнил свой обычный тон, которым он разговаривал с фабричными женщинами. — Это, значит, у вас кишмя кишит метровыми червями и двухметровыми миногами, которые шагу не дают ступить порядочному человеку.
— Слышь, Кац, насчет чего он лопочет? Насчет того, что У НАС кишит!
— Может, засунуть одного «порядочного человека» обратно, туда откуда он взялся? — впервые подала голос женщина по имени Кац.-Слушай, Блюм, подружка, подхвати чего-нибудь потяжелее и трахни его по башке, а я обратно заповторю его в отстойник. Будет там усами шевелить до второго пришествия.
— Ладно, ладно, — сказала женщина по имени Блюм. — Человека сейчас от страха Кондратий хватит. А ведь он такой красавчик.
Жалко будет.
— Жалко у пчелки в жопке, — отозвалась Кац и отвернулась.
— Слышь, усатенький. — сказала Блюм. — Мы тут только дерьмо чистим. Пуцфрау «$F Putzfrauen — нем. уборщицы», понимаешь ли.
Ученые твои, мудодеи, перековыряли все, понимаешь, хромосомы, слепили этих рыбин, отчего производство рыбопродуктов у нас сейчас самое высокое за все историю вселенной. Но рыбки-то гнилые, карпики эти долбанные. Может ученым вашим липовым только в носу ковыряться надлежит?
— Послушайте, камрад Блюм, большая часть всех нежелательных мутаций — это дело нелегальных наноботов, скажите спасибо хаккерам-вредителям. — напомнил Данилов.
— «Послушайте, камрад Блюм», — передразнила Кац. — Блюм, ты не видишь, что ли, это мент, нюхач. Я как на свету его увидела, сразу поняла, что легаш.
— Ну, легавый тож человек, особенно такой симпампушный.-примирительно сказала Блюм. — Особенно, когда глазки-буравчики закрыты… Эй, усатый, а правда что вам, чистеньким клонам с обычными бабами трахаться запрещено, чтобы породу не испортить?
В вас даже психопрограмма заложена: едва на бабу полезешь и сразу понос: выгребай лопатой из штанцов.
— Ничего они там не испортят. — произнесла Кац, жуя что-то похожее на подметку. — У них семенные канатики в прямую кишку выведены. А у особенно продвинутых в левом яйце вместо половых желез дополнительный гипоталамус стоит. Про некоторые особенности солариток, я сейчас и говорить не стану — чтобы товарищ не слишком расстроился.
Последняя фраза выглядела совсем клеветнической, но Данилов решил не обращать на нее никакого внимания.
— Ну, бабы, такое впечатление, что вы ко мне и в задницу заглядывали и яичко щупали.
— А что, я могу проверить, яички там или уже яичница, — игриво произнесла Блюм и протянула свою крепкую мозолистую ручищу к одному известному месту ниже пояса.
Мошонка Данилова инстинктивно поджалась и он торопливо заговорил.
— Да нет же, я не говорю, что виноваты лишь нанохаккеры и прочие отщепенцы. Наука тоже попадается в ловушки, которые повсюду пораставила природа-мать-перемать. Но если бы не ученые и не новые общественно-информационные отношения, человечество сейчас сидело бы по горло в кровавом болоте войн и угнетения.
— Мы тут такое дерьмо чистим, что почище вашего болота будет, а они там гольдманские премии получают, — не унималась Блюм.
— Ничего они не получают, за грубые ошибки первый гипер заставит их отвечать. Случались даже приговоры к высшей мере. — возразил Данилов.
Тут Кац просто просквозила его негативным взглядом. Она не так проста — видимо знает про дело Миронова, Шац и Киссельмана.
Люди эти полезли не туда куда надо и хотели слепить из абстрактной теории бомбу для всего общества, люди получили по заслугам.
А еще Данилов помнил, что работяги очень неподатливый материал.
Ведь на них почти не действуют те меры, которые полагаются при всяких несущественных нарушениях, навроде отдельных клеветнических или просто глупых высказываний.
— У вас отвечают только те, кто уже отправился лизать задницу великому Гольдманну. — умудренно произнесла Блюм.
Данилов знал это оборот — он означал, что человек умер полностью и окончательно. «ЭТИ ШМАРЫ ПОКУСИЛИСЬ НА СВЯТОЕ», — строго произнесла совесть. Постараясь сохранять спокойствие и контролировать нервные цепи, Данилов произнес максимально твердо:
— У нас никто не умирает. Слышите вы, Блюм. Смерти нет -вместо нее праздник нового рождения. Капсула Фрая — это залог вечной жизни. Наш общественно-информационный строй дает человеку все, о чем он мечтал тысячелетиями: разумное благополучие, беспрепятственное развитие и, в конце концов, бессмертие.
Почуяв нешуточную угрозу, Блюм несколько стушевалась.
— А то как же, зачем подыхать, кончаться, откидывать хвост, играть в ящик? Конечно, вместо смерти праздник нового рождения.
Как соберешься помирать от какого-нибудь гепатита Икс, привозят тебя на каталке в отходную комнатку, рядом с моргом и разделочным цехом, и оттуда мясники-потрошители выбегают, бухтят: «Эй, у нас смена кончается, план горит, давай поторапливайся родиться вновь». А тебе на это нассать, знаешь же, что отдашь свое старое тельце на удобрения, получишь свеженькое, новенькое, вот с такими сиськами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18