Ведь мы возвращались в этот
город с победой! И только тогда, в седле, и было у меня подлинное ощущение
победы. А потом, когда у конских копыт раздирал свои покаянные одежды
дядюшка Бедр-ад-Дин, и когда являлись во дворец шествия горожан, и
ремесленников, и купцов, и даже метельщиков городского базара, с дарами и
подношениями, все было уже скучно и нелепо...
Очевидно, мне следовало родиться мальчиком, и быть любимым братом
своего сурового брата, а не любимой сестрой. И никто не укорял бы его за
то, что он позволяет мне появляться на людях в мужском платье.
Но он не обращал на это внимание, и я - тоже.
Вот такой сестрой наделил Джаншаха Аллах, и, как оказалось потом, в
этом была немалая мудрость. Ибо дальнейшие события показали, что и царским
дочерям не грех владеть саблей. А уж этому мастерству я была обучена с
детства! И тайная моя мечта стать мужчиной едва не осуществилась самым
неожиданным и прискорбным образом.

Так жил царь Джаншах, и люди благословляли Аллаха под его
владычеством, но все его жены и наложницы не родили ему детей, и это
омрачало его дни и угнетало его.
Но вот однажды ночью царь почувствовал стеснение в груди и встал, и
велел слугам позвать к себе начальника удальцов правой стороны Садреддина
ибн Яхью, и преданного ему евнуха Мамеда, и послал Мамеда в гарем, где
вместе с женами жила и царевна Бади-аль-Джемаль, и там ей были отведены
лучшие покои, и назначены невольницы и слуги. И Бади-аль-Джемаль пришла на
зов старшего брата, и он велел ей облачиться в мужской наряд, и все
четверо вышли из дворца и отправились на прогулку.
И они пришли в предместье за рекой, - а там жили купцы, - и пошли по
улице, на которой стояли дома купцов, пошли мимо стен их домов и оград их
садов, и вдруг видят - ворота одного сада приоткрыты. И оттуда до них
донесся голос, произносивший такие стихи:
Прекраснее месяца, глаза насурьмив, она,
Как лань, что поймала львят, расставивши сети.
Ее осенила ночь в прекрасных кудрях ее
Палаткою из волос, без кольев стоящей.
Когда бы красавицы времен ее видели,
То встали б и крикнули: "Пришедшая лучше!"
И услышав этот голос, царь Джаншах заглянул за ворота, и увидел сад
прекраснейший из садов, в глубине которого была занавеска из красной
парчи, окаймленной жемчугом, а за занавеской - четыре невольницы, и между
ними девушка, подобная светлой луне, и у нее были черные глаза, и груди
подобные двум гранатам, и она покоряла сердца стройным станом и тяжелыми
бедрами. И Джаншах вошел в сад, следом за ним вошли Садреддин ибн Яхья,
Мамед и Бади-аль-Джемаль.
А девушка, увидела их и положила лютню, что держала в руке, и
обратилась к ним с такими словами:
- О человек, что дало тебе смелость войти в дом, тебе не
принадлежащий, и к девушкам, не принадлежащим тебе, без разрешения их
обладателей?
- О госпожа, - почтительно ответил Джаншах, - я увидел этот сад, и
мне понравилась красота его зелени, благоухание его цветов и пение его
птиц. И я вошел в него, чтобы в нем погулять с часок, а потом я и мои
спутники уйдем своей дорогой.
- С любовью и охотой! - сказала на это девушка, и дала знак
невольницам, и они принесли столик, уставленный всевозможными кушаньями:
перепелками, птенцами голубей и мясом баранов.
И Джаншах с девушкой сели к столику, и ели, и пришла невольница с
кувшинами, и стала поить их вином, и Садреддин опьянел, и стал петь песни,
а евнух Мамед взял у невольниц бубен и стал бить в него. А потом
невольницы приготовили красивую комнату, и Джаншах пошел туда с той
девушкой, и было между ними то, что было.
Наутро же они простились, и царь со своими спутниками вернулся во
дворец, и послал той девушке дары, и навестил ее потом еще раза два или
три. И прошло три месяца, и она убедилась, что понесла дитя, и известила
об этом Джаншаха, и он обрадовался великой радостью, и послал той девушке
дары, и Бади-аль-Джемаль тоже обо всем узнала, и тоже обрадовалась, ибо
она горевала из-за отсутствия детей у брата. И решено было скрывать это
дело в тайне.
Но Бедр-ад-Дин, дядя царя, и его советник аш-Шаббан, которые жили в
отдалении от города, призвали магов и звездочетов, и те, глядели в
гадательные книги, и сверялись со звездами, и гадали по бобам и печени
убитых птиц, и по песку. И они узнали, что в скором времени у царя
Джаншаха родится сын. И один из них, наиболее умудренный опытом, высчитал,
каково будет расположение звезд в час рождения ребенка. И тут оказалось -
жизнь этого ребенка и жизнь Бедр-ад-Дина связаны между собой, и если будет
жить ребенок, то умрет Бедр-ад-Дин, а если будет жить Бедр-ад-Дин, то
неминуема смерть ребенка. И оказалось еще, что жизнь дитяти может спасти
лишь каменный талисман, ранее принадлежавший царице Балкис, и если при
рождении сына царя Джаншаха этот талисман не будет его охранять, то жизнь
младенца повиснет на волоске.
И услышав обо всем этом, Бедр-ад-Дин задумался, а советник аш-Шаббан
сказал ему так:
- Да просветлится твой омраченный дух, да обрадует тебя Аллах, о
Бедр-ад-Дин! Разве не для того узнали мы об этом деле, чтобы вмешаться и
обратить все себе во благо? Встань, собери своих слуг, открой свои сундуки
с сокровищами! Мы непременно должны нанять на эти деньги отряд воинов, и
ворваться ночью во дворец Джаншаха, и войти в его гарем, и отрубить головы
всем его женам и наложницам!
1 2 3 4 5 6 7