Кто бы мог додуматься?.. Как вы мне все надоели...
При этом теребила она край платьица и нашарила-таки зашитый в подол
шнурок.
- Эй, внучек! - окликнула ведьма пажа. - Кинь ножичек!
- Берегись! - откликнулся из-под потолка паж, запуская свой
кинжальчик так, что вонзился он в пол аккурат возле ведьминых ножек,
обутых в ладные сапожки.
Там, под потолком, висела, понимаете ли, новомодная деревянная люстра
с севера. Ее опускали на веревке, зажигали свечи и опять подтягивали
наверх. Вот паж и сообразил, что к люстре можно тоже заговоренную травку
привязать. Но, господа мои, граф для дочек ничего не жалел, и люстра эта
вполне годилась бы для тронного зала у кого-нибудь из западных королей,
чьи дворцы ненамного больше конюшен у наших славных графов. А, значит,
была она побольше колеса от боевой повозки, запрягаемой быками, и весила
тоже не менее быка, и веревка, на которой ее тягали вверх-вниз, была с
пажескую руку толщиной. Так что спустить это чудище самостоятельно наш
пажик никак не мог, вот и пришлось ему карабкаться по веревке.
Пока ведьма вспарывала подол, паж тоже отыскал кое-что интересное.
Это оказались сухие веточки, прилепленные воском так, что снизу и не
заметишь - ну, потекло со свечи и потекло...
Одновременно они окликнули друг друга и шепотом похвастались добычей.
- Тысячелистник, - едва взглянув вверх, определила ведьма. - А у
меня, гляди-ка, волосы. Ну, внучек, вспоминай, у кого в замке длинные
черные космы вроде конской гривы?
Паж, сидя на одном из толстенных рогов люстры, задумался. Ведьма же
подошла к постели и подула на каждую из юных графинь.
- Хорошо спят, - сообщила она. - Ну, думай, думай, времени-то
маловато...
И тут непонятно откуда раздалось пение дудочки, тоненький такой
голосок.
Паж подумал, что это замкового свинопаса подняло ни свет ни заря и он
выводит свое стадо из хлева. Но поглядел он на старуху с котом - и стало
ему жутковато. Потому что, господа мои, кот сделал горб и зашипел, так и
целясь выскочить в окошко, а старуха зашипела не хуже того кота и тоже
подобралась, как перед прыжком.
- Ох, дура, ох, дура! - запричитала ведьма. - Не не лягушечьи то были
кости и не мухомор сушеный!
А что это такое было - так и не сказала, потому что общее для всех
юных графинь одеяло зашевелилось и все три девицы, не открывая глаз, сели.
Высунулись из-под одеяла три босые ножки и нащупали наугад туфельки. Потом
появились еще три ножки, и тоже каждая нашла свою туфельку. А потом встали
красавицы во весь рост и гуськом пошли к огромному заморскому зеркалу.
Зеркало это, господа мои, не стоило тех денег, что отдал за него
граф. Только-только научились мастера выдувать и раскатывать такие большие
стекла. И получались зеркала - одно другого страшнее. Поглядишь в этакое
зеркало - то у тебя пузо перекосит, то рожа огурцом, а видывал я одно -
откуда смотрел на меня мерзавец с двумя носами, ухмыляясь при этом кривым,
длинным как дождевой червяк, ртом. Так что для молодых красавиц полезнее
было бы три маленьких зеркала, чем одно такое, с причудами.
Положила старшая из девиц свою белую ручку на львиную морду
полированную, что над левым верхним углом зеркала, и поехало оно в
сторону, а за ним провал раскрылся, глубокий и черный. Но, как видно, вела
в тот провал лестница, и по ней, не открывая глаз, стали спускаться
графские дочки.
Бедный пажик чуть с люстры не сковырнулся.
Задвинулось зеркало.
- Ну, - говорит ведьма, удерживая своего свирепого кота, - не повезло
тебе, внучек. Дочки-то у графа зачарованные. Знаешь, куда их дудочка
позвала? Они теперь до утра плясать будут. И так - каждую ночь подряд.
Ждут их в подземелье три рыцаря, а может, и не рыцари это, а вовсе даже
графские оруженосцы, или даже пажи, вроде тебя. И будут они с девицами
плясать под дудочку, пока не устанут. А тогда они дадут девицам выпить из
каменного кубка волшебного питья... и, право, не знаю, как тебе и
сказать... Такое оно, это питье, интересное, что много о чем забывает,
проснувшись поутру, девица... Да... Нашли мы с тобой, внучек, то, чем
девиц очаровали. А как теперь быть - не знаю... Ну, сожжем мы волосы,
зашитые в подол, и знаки над огнем сделаем - заболеет тот, чьи это были
волосы, и только. Ну, выметем пыль из-под коврика, развеем по двору - тоже
ничего не изменим. И тысячелистник с люстры снимем - люстра чище станет
разве что... Главное-то уже сделано - слушаются девицы дудочки. А дудочку
ту найти непросто...
- Найдем дудочку! - бодро заявляет паж, качаясь на люстре. - Пойдем
сейчас за ними следом, поглядим, с кем это они там отплясывают, и отнимем
дудочку!
- Ох, ничего у тебя, внучек, не получится, - отвечает ему ведьма. -
Мы с котом с места не тронемся. Откуда я знаю, кто графских дочек
очаровал, кто дудочку изготовил? Может, все эти проказы с дочками и с
дудочкой - ловушка, которую для меня Маргарелон расставил? Не-е, не пойду!
И веди-ка ты меня лучше в комнату с восемью углами, как обещал. Устала,
отдохнуть хочу. И коту покой нужен.
Висит пажик на люстре, не прыгает, раскачивается. Потому что выбрать
надо, куда прыгнуть, чтобы не сшибить ни столика с рукоделиями, ни кресла,
ни столба от балдахина.
- Эх, бабка! - вися вот этак, горестно говорит паж. - Не знаешь ты,
бабуля, что такое любовь!
- Откуда мне, старой? - хмыкает бабка. - В наши времена ничего такого
и в помине не было.
- И не понять тебе, бабка, - продолжает паж, прицеливаясь ногами, -
как может страдать человек, мужчина, рыцарь, если он любит, а его не
любят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17