Широким жестом руки она пригласила меня на сцену и ободряюще
улыбнулась. Это было совсем нелишне: интригующая реклама ко многому
обязывала, да и выступать перед большой аудиторией мне давненько не
приходилось.
Поклонившись, я сел к фонаккорду в центре сцены и на мгновение
задумался. Что им показать? Пара завершенных недавно звуковых картин
сейчас почему-то показалась слабой, и я решился, положившись на
импровизационное вдохновение, показать картину Салги, какой я увидел ее
во время ночного полета.
Вся феерия красок мгновенно возникла перед глазами, и я вдруг
осознал, что знаю, как передать ее в звуке. То, что не складывалось в
гравилете, сейчас встало на свои места, и, включив сектор памяти
фонаккорда, я начал.
Сам удивляясь простоте пришедшего ко мне решения, я смело повел
тему ночи, извечное таинство мрака с огоньками далеких звезд. Все вокруг
вдруг озарилось темно-синим светом, в котором мерцали неяркие белые
молнии. Это сопровождение создавала сцена. Резко сменив мелодию, я стал
рисовать зарницы, рожденные рукой человека. Синее сияние озарилось
разноцветными сполохами. Малейшие оттенки цвета, едва рожденные в моем
воображении, тут же возникали наяву, сменяя друг друга. И вот все стало
изумрудным я передавал картину заката... Все темы были сыграны, наступил
волнительный момент, момент слияния всего воедино. Из того, что я сейчас
играл, должна была родиться звуковая картина одновременное сплетение
всех тем, красота которой зависела от того, как точно мне удалось
гармонически совместить эти мелодии.
Сделав паузу и погрузив все во тьму, я, затаив дыхание, тронул
клавишу воспроизведения памяти.
Вокруг полыхнуло! Музыка и свет причудливо смешались, создавая
яркие образы. Я вновь летел над ночной Салгой и восхищался гармонией
игры рукотворных красок с красками природы. Творения человека не
побеждали, а дополняли. Не было спора, кто лучше. Человек и природа рука
об руку шли по пути созидания прекрасного...
Последний аккорд растворился в нежно-голубом сиянии, и все вокруг
окутала темнота. Ни звука! Меня окружала ночь, в которой, казалось, я
был один. Где люди? Смог ли я передать им свои чувства? Опершись на
фонаккорд, я хотел было встать, но был буквально отброшен на стул
криками и шквалом аплодисментов. Сцену залило ярким светом, а на
столиках вновь зажглись светильники.
- Браво, Ник! Спасибо! - кричали с разных сторон, и я понял, что
картина удалась. Радость захлестнула. Я поднялся и вдруг с удивлением
обнаружил, что у меня дрожат колени.
Раскланиваясь, я уже собирался спуститься со сцены, когда на нее
поднялась Вайла. Ни слова не говоря, она села к фонаккорду. Свет опять
погас, и тут же все стихло.
Светились только клавиши, на фоне которых четкой тенью
обрисовывались руки. Мне показалось, что Вайла волнуется. Я подошел к
краю сцены, собираясь спуститься, но, удивленный, остановился: Вайла
стала наигрывать мою тему ночи! Но что она с ней делала!!! Романтическое
таинство мрака, которое старался передать я, исчезло. Мрак таил в себе
неосознанное чувство страха, внушал беспокойство. Человек, растворенный
во тьме, был одинок и беззащитен... Световое сопровождение дополняло
гнетущее воздействие музыки.
Тема кончилась, наступила предгрозовая пауза.
Остолбенев, я стоял на краю сцены, не в силах пошевелиться. Готовый
услышать что угодно, только не это, я внутренне собрался, стараясь до
конца понять исполнительницу.
И буря грянула! Вайла начала разработку.
Ночь, царица зла, обрушила на слушателей тысячи демонов.
Неописуемый ужас и смятение, животный страх и душевная паника
подхватывали на черные крылья и бросали в огненный водоворот. Ты был
мелок и слаб перед могуществом сил мрака; они вершили твою судьбу, в их
руках были жизнь и смерть, противостоять им было невозможно.
Я чувствовал себя песчинкой, гонимой ураганом неизвестно куда.
Стало трудно дышать, и я разорвал ворот рубашки. Дрожь проходила по телу
волнами. В жутких сполохах света я разглядел, что Вайла играет сама, не
прибегая к помощи вариатора, и мне стало страшно: музыка была
нечеловеческой. Страшно было и лицо исполнительницы. Оно было искажено
гримасой торжества. Вайла сама была исчадьем ада, злой царицей тьмы,
которая упивалась своей властью над поверженной толпой. Неожиданно все
утонуло в багровом сполохе, и я смог перевести дух. Вздох облегчения
прошел и по рядам слушателей, но было ясно, что это еще не конец.
Готовилось продолжение. Пострашнее! Все говорило об этом, и внезапно во
мне вспыхнула злость. В конце концов она разрабатывала мою тему,
задуманную как тема романтической красоты, и я почувствовал за собой
право вступить в открытый спор.
Не секунды не колеблясь, я сел ко второй клавиатуре и, не дожидаясь
начала следующей вариации Вайлы, взял светлый аккорд, озаривший сцену
нежным сиянием.
Мы сидели напротив друг друга, разделенные фонаккордом, и я поймал
взгляд Вайлы. Готов поклясться, что она не удивилась такому повороту
событий: ее глаза насмешливо сощурились, и она откинулась на стуле,
ожидая продолжения.
Что ж, поспорим! мелькнуло у меня, а пальцы, быстро побежав по
клавишам, уже рисовали земную летнюю ночь: плескалась река среди лугов,
по воде бежала лунная дорожка, в низинах клубился туман... Знакомые
родные образы на удивление легко возникали в звуке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91