Медицинский персонал удивлялся тому, как женщина вообще выжила после такого.
Однако Пери хоть и медленно, но верно шла на поправку с момента ее помещения в прозрачную капсулу.
Глядя на беспомощно повисшее между небом и землей – точнее, полом и потолком – неподвижное тело, Джоанна с запоздалым легким раскаянием подумала о том, что за столько лет ни разу не вспомнила о Пери.
Когда они встретились в последний раз, Пери уже давно была исключена из той самой сиб-группы, что произвела Эйдена и Марту…
Эйден сбежал с Айронхолда, и Тер Рошак послал Джоанну вместе со странноватым инженером по имени Номад за ним в погоню. Они в конце концов нашли его вместе с Пери на научной станции, на планете Токаша. К тому моменту, хотя ни Эйден, ни Джоанна об этом даже и не подозревали, уже была зачата Диана. Она родилась спустя несколько месяцев…
Джоанна почувствовала тошноту. Ей становилось прямо-таки дурно при мысли о естественных родах.
– Диана, завтра твое первое испытание за родовое имя. Околачиваться здесь не…
– Замолчите, Джоанна.
В любой другой момент наставница должным образом отреагировала бы на подобную дерзость, но тут в ней заговорил инстинкт бывшего сокольничего, и она решила быть снисходительнее к чувствам девушки. Джоанне не хотелось, чтобы что-нибудь как-нибудь не так сказалось на боевом задоре Дианы, столь необходимом ей для борьбы за родовое имя.
Ну что тут сказать? В самом начале я не верила, что у нее что-нибудь получится. Да, я понимала, что, как у воина Нефритового Сокола и дочери Эйдена Прайда, у Дианы есть все необходимые качества для того, чтобы как следует сражаться. Неистовость, которой не всякий воин Клана может похвастать… Жеребец говорил, что в истории Терры были Кланы, которые назывались варварскими, славившиеся своей жестокостью, дикостью, умением не только продырявить шкуру ножом, но вслед за этим… а то и до того содрать ее. В бою Диана именно такова – она истинный варвар, но не вернорожденный, а это серьезный недостаток… Сначала я думала, что вольнорожденность будет для нее серьезным препятствием, а вот теперь этот факт представляется сильной стороной. Диана способна победить, в этом я сейчас не сомневаюсь… если только она не станет постоянно крутиться у постели своей матери.
Джоанна недоумевала: что же могла чувствовать Диана здесь, в реабилитационной палате медицинского центра? Озабоченность состоянием этой искалеченной женщины, помещенной внутрь медкапсулы?..
Словно бы отвечая на этот невысказанный вопрос, Диана вдруг заговорила:
– Я не виделась с нею… с моей матерью, уже давно. Что она делает на этой планете? Зачем она здесь? Мы так редко выходим на связь друг с другом… Почему она не пришла повидаться со мной? Мой путь к завоеванию родового имени – это что-то значит для нее? Разве ей не хотелось бы поддержать свою дочь?
Джоанна отвернулась в негодовании, причину которого она не могла объяснить.
– Я – вернорожденная, – сказала она. – Я не знаю, как ведут себя матери и о чем они думают.
Диана тихо рассмеялась:
– Конечно… Вернорожденная, вольнорожденная… Вольняга. «Вольняга»!..
От внимания Джоанны не ускользнуло то, с какой разной интонацией оба раза было произнесено это слово. В первом случае оно было тем, как обычно вернорожденные называют вольнорожденных, а во втором – самым обидным ругательством в касте воинов. В каком-то смысле эти слова определяли самое Диану: что-то среднее между представлением о том, что она являлась все-таки квазивернорожденной от двух вернорожденных родителей и жила, мыслила и сражалась точно так же, как и любой воин, появившийся из канистры… и тем, кем она была на самом деле – свободнорожденной из чрева матери, то есть вольнягой.
Размышляя об этом, Джоанна не могла не смотреть на тело, находящееся в медкапсуле. Именно из этого тела и появилась на свет Диана. Чьи-то руки, наверное, помогали облегчить ход родов: какая-нибудь вольнорожденная-служащая заботилась о новорожденном, смывала с него кровь и какашки; чьи-то руки держали младенца со своего рода непонятной вольнорожденной нежностью – перед тем как отдать его в объятия матери…
При одном воспоминании о том немногом, что ей было известно о вольных рождениях, Джоанна мысленно мигом нарисовала себе картину этого процесса в том виде, как она сама его понимала – в гротескном виде, сплошные чудища и зеленые кошмары. Моментально по ее телу прокатилась сильная волна отвращения, и ей сразу же захотелось поскорее убраться из этого медицинского учреждения.
Сделав шаг по направлению к выходу, Джоанна остановилась: Диану нельзя было оставлять одну. Конечно, не в силу каких-то там товарищеских отношений, а просто потому, что наставница не могла позволить девушке проиграть в завтрашней схватке. Сколько трудов было потрачено, сколько пота пролито в жестких, а порой и жестоких тренировках!
Джоанна почувствовала, что Диану необходимо увести отсюда, направить все ее мысли к заветной цели – завоеванию родового имени.
И тут наставница поняла природу своих противоречивых чувств, испытываемых к Диане. Девушка, возможно, завоюет родовое имя, то есть сделает то, что не получилось в свое время у Джоанны… Все, пора быть твердой.
– Так. Уходим, Диана, здесь совершенно нечего больше делать.
– Я хочу поговорить с…
– Нет. Ни в коем случае. Если потребуется, я схвачу тебя за шиворот и силком поволоку отсюда. Здесь не место!..
– Ладно, хорошо. Иду. Вы правы, здесь нечего делать. Это просто женщина, лежащая в медкапсуле, и она больше ничего не значит для меня. Совсем ничего, – странно спокойным голосом повторила Диана и прошла мимо наставницы к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83