Здесь, из
ржавой цистерны, на которую можно было забраться по ненадежной лестничке,
почерпнули в ведра горючей с дурманящим запахом жидкости и спустили вниз.
Одно из ведер при этом не удалось удержать и оно упало вниз с глухим
треском, обрызгав вокруг себя вонючей жижей. Шаманиха покачала головой,
усмотрев в этом недобрый знак, однако ничего не сказала.
Когда горючее в ведрах было зажжено, стало немного светлее и
отступившая тьма обнажила открытую площадку, с которой доносился ужасный
запах спекшейся крови и сгоревших останков предыдущих жертв. Тошнота
подступала к горлу.
И вот наступил момент когда должно было быть названо имя жертвы.
Шаманиха исподволь наблюдала за людьми. Очевидно, они испытывали
острые ощущения смертельной опасности и надежды на то, что именно его не
затронет. Вот один косится в ее сторону: - "Ну? Имя же!" - Вот другой еле
дышит: - "Не томи, волчица!" Шаманиха бросила взгляд на Анну. та, скрестив
на груди руки, неотрывно смотрела на жертвенник. Взгляд ее был озлоблен, а
может это блики огней плясали в ее зрачках. На шее Анны сверкнул амулет.
"Имя! Имя давай!" - безмолвно кричали соплеменники. - "Говори же, не
молчи!" И тогда шаманиха заорала:
- Тано! - и метнула рукой в сторону сына вождихи.
И тут произошло явное замешательство. Чтобы боги призвали сына
вождихи, этого не ожидал, конечно же, никто - ну разве только подумывали в
глубине души.
Мальчик Тано и не пытался убежать. На его хоть и грязном, но в общем
красивом лице был написан неподдельный ужас. Но это было всего секунду. В
следующую секунду верные подруги шаманихи уже волокли мальчика на алтарь и
накрепко привязывали проволокой к металлическому стояку. Еще одна женщина
облила его из ведра горящей жидкостью и все они сразу же отскочили
подальше от огня.
Ошпаренный, Тано пронзительно закричал. Анна, выйдя из какого-то
длинного оцепенения, завизжала и бросилась к сыну. Не обращая внимания на
язычки пламени, начавшего лизать и ее одежду, она пыталась развязать узлы
проволоки, она дергала и рвала их и ничего не получалось.
Они ревели в два диких голоса: мать и сын, а огонь был словно
третьим, он обнимал и ласкал их.
Анна пришла в безумие. Не замечая удерживающую Тано проволоку, она
дергала и дергала его, пытаясь вырвать с площадки. Стояк шатался. Люди, до
этого зачарованно наблюдавшие за сценой, подали назад, увидев как осел под
потолком у проема на верхний этаж подъемник.
И тут произошло страшное. Тяжелая лифтовая площадка не выдержала и
сорвалась вниз. Люди в ужасе отпрянули. И в ту же секунду оборвались
предсмертные крики и в последний раз облетели огромное помещение подвала.
Воцарилась тишина, нарушаемая только шипением огня и испуганными вздохами
людей, и в этом царствии ужаса сквозь завесу серой дымки все вдруг увидели
как согнулась и разогнулась нога Анны, высовывавшаяся из-под тяжелой
металлической плиты. Почти сразу потекла темная струйка крови и быстро
закапала с алтаря на пыльный бетонный пол.
И тогда шаманиха зарыдала.

1 2 3