Вот эта-то бессознательная вера, вернее суеверие людей христианского мира в
законность поддерживания устройства мира насилием и в законность и
неизбежность самого насилия, - вот эта-то вера, основанная на извращенном
христианстве и прямо противоположная истинному (хотя люди, освободившиеся
от веры в лжехристианство, и не признают этого), и составляла и составляет
до последнего времени главное препятствие для принятия людьми все более и
более выясняющегося для них в наше время христианского учения в его
истинном значении.
ПРИЛОЖЕНИЕ III
(К гл. VIII)
Стоит только упомянуть об учении Христа, воспрещающем противление злу
насилием, и люди, принадлежащие к привилегированному, в сравнении с
чернорабочими, сословию, и верующие и неверующие, только иронически
улыбнутся на такое упоминание, как будто положение о возможности
непротивления злу насилием есть такая очевидная нелепость, про которую
нельзя и говорить серьезным людям.
Большинство таких людей, считая себя нравственными и образованными людьми,
будут серьезно говорить и спорить о троичности бога, о божественности
Христа, об искуплении, таинствах и т. п. или о том, какая из двух
политических партий имеет более шансов на успех, какой союз государств
более желателен, чьи предположения более основательны: социал - демократов
или социалистов - революционеров, - но и те и другие совершенно согласно
убеждены в том, что о непротивлении злу насилием нельзя говорить серьезно.
Отчего это?
А оттого, что люди не могут не чувствовать, что признание положения о
непротивлении злу насилием под корень разрушает всю установившуюся их жизнь
и требует от них чего-то нового, неизвестного и кажущегося им страшным.
От этого-то и происходит то, что вопросы о троичности, о бессеменном
зачатии, о причастии, крещении могут занимать людей религиозных; так же
могут занимать людей нерелигиозных вопросы о политических союзах, партиях,
о социализме и коммунизме, но вопрос о непротивлении злу насилием им
представляется какой-то удивительной бессмыслицей, и тем большей
бессмыслицей, чем большими преимуществами при теперешнем устройстве мира
пользуются люди.
От этого происходит и то, что наиболее резкое отрицание учения о
непротивлении и непонимание его всегда пропорционально степени власти,
богатства, цивилизации людей.
Люди, занимающие важные положения во власти, люди очень богатые, люди,
привыкшие к своему положению, и люди, оправдывающие это положение, как
большинство ученых, только пожимают плечами в ответ на упоминание о
непротивлении. Люди менее значительные, и менее богатые, и менее ученые -
менее презрительны. Еще менее презрительны люди еще меньшей важности,
достатка и учености. Но все-таки все люди, жизнь которых непосредственно
основана на насилии, хотя и не одинаково презрительно, но всегда
отрицательно относятся к мысли о возможности приложения к жизни учения о
непротивлении злу насилием.
Так что если бы решение вопроса об освобождении себя от извращенного
христианского учения и вытекающего из него допущения насилия, нарушающего
любовь, и признание христианского учения в его истинном значении зависело
только от людей цивилизованных, пользующихся в нашем обществе в
материальном отношении лучшим, в сравнении с большинством рабочего народа,
положением, то предстоящий переход людей от жизни, основанной на насилии, к
жизни, основанной на любви, еще не был бы так близок и настоятелен, как он
близок и настоятелен теперь и особенно у нас в России, где огромное
большинство народа, более двух третей, еще не развращено ни богатством, ни
властью, ни цивилизацией.
А так как этому большинству народа нет причины и выгоды лишать себя блага
любовной жизни, допуская в нее возможность насилия, то среди этих людей, не
развращенных ни властью, богатством, ни цивилизацией, и должна бы начаться
та перемена строя, которую требует совершившееся уяснение христианской
истины.
ПРИЛОЖЕНИЕ IV
(К гл. XVII)
Но как ни странно кажется мне ослепление людей, верящих в необходимость,
неизбежность насилия, как ни неотразимо очевидна для меня неизбежность
непротивления, не разумные доводы убеждают меня и могут неотразимо убедить
людей в истине непротивления, убеждает только сознание человеком своей
духовности, основное выражение которого есть любовь. Любовь же, истинная
любовь, составляющая сущность души человека, та любовь, которая открыта
учением Христа, исключает возможность мысли о каком бы то ни было насилии.
Полезно ли, не полезно ли, вредно ли, безвредно будет употребление насилий
или претерпение зла, я не знаю и никто не знает, но знаю и знает это всякий
человек, что любовь есть благо, благо и любовь ко мне людей и еще большее
благо и любовь моя к людям. Самое же великое благо - это любовь моя к
людям, не только не любящим меня, но, как и сказал Христос, ненавидящим
меня, обижающим меня, делающим мне зло. Как ни странно это кажется тому,
кто не испытал этого, это так, и когда вдумаешься в это и испытаешь это, то
только удивляешься, как мог я не понимать этого. Любовь, истинная любовь,
любовь, отрицающая себя и переносящая себя в другого, есть пробуждение в
себе высшего всемирного начала жизни. Но она тогда истинная любовь и тогда
дает все то благо, какое она может дать, когда она только любовь,
освобожденная от всего личного, от всякой малейшей доли пристрастия для
себя к предмету любви. И такая любовь может быть только к врагу, к
ненавидящим, обижающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212