Она покупала мелких хроникеров, на которых он не обращал внимания, но
они оказали ему больше услуг, чем солидные журналисты, потому что они
проникали, как москиты, во все щели жизни.
Когда она "устроила" в парламенте небольшую речь правого депутата "о
необходимости тесного контакта с американской промышленностью в целях
химической обороны Франции", Роллинг в первый раз по-мужски, дружески,
со встряхиванием пожал ей руку:
- Очень хорошо, я беру вас в секретари с жалованием двадцать семь
долларов в неделю.
Роллинг поверил в полезность Зои Монроз и стал с ней откровенен
по-деловому, то есть - до конца.
Зоя Монроз поддерживала связи с некоторыми из русских эмигрантов.
Один из них, Семенов, состоял у нее на постоянном жалованье. Он был ин-
женеромхимиком выпуска военного времени, затем прапорщиком, затем белым
офицером и в эмиграции занимался мелкими комиссиями, вплоть до перепро-
дажи ношеных платьев уличным девчонкам.
У Зои Монроз он заведовал контрразведкой. Приносил ей советские жур-
налы и газеты, сообщал сведения, сплетни, слухи. Он был исполнителен,
боек и не брезглив.
Однажды Зоя Монроз показала Роллингу вырезку из ревельской газеты,
где сообщалось о строящемся в Петрограде приборе огромной разрушительной
силы. Роллинг засмеялся:
- Вздор, никто не испугается... У вас слишком горячее воображение.
Большевики ничего не способны построить.
Тогда Зоя пригласила к завтраку Семенова, и он рассказал по поводу
этой заметки странную историю:
"... В девятнадцатом году в Петрограде, незадолго до моего бегства, я
встретил на улице приятеля, поляка, вместе с ним кончил технологический
институт, - Стася Тыклинского. Мешок за спиной, ноги обмотаны кусками
ковра, на пальто цифры - мелом - следы очередей. Словом, все как полага-
ется. Но лицо оживленное. Подмигивает. В чем дело? "Я, говорит, на такое
золотое дело наскочил - ай люли! - миллионы! Какой там, - сотни миллио-
нов (золотых, конечно)!" Я, разумеется, пристал - расскажи, он только
смеется. На том и расстались. Недели через две после этого я проходил по
Васильевскому острову, где жил Тыклинский. Вспомнил про его золотое де-
ло, - думаю, дай попрошу у миллионера полфунтика сахару. Зашел. Тыклинс-
кий лежит чуть ли не при смерти, - рука и грудь забинтованы.
- Кто это тебя так отделал?
- Подожди, - отвечает, - святая дева поможет - поправлюсь - я его
убью.
- Кого?
- Гарина.
И он рассказал, правда, сбивчиво и туманно, не желая открывать под-
робности, про то, как давнишний его знакомый, инженер Гарин, предложил
ему приготовить угольные свечи для какого-то прибора необыкновенной раз-
рушительной силы. Чтобы заинтересовать Тыклинского, он обещал ему про-
цент с барышей. Он предполагал по окончании опытов удрать с готовым при-
бором в Швецию, взять там патент и самому заняться эксплуатацией аппара-
та.
Тыклинский с увлечением начал работать над пирамидками. Задача была
такова, чтобы при возможно малом их объеме выделялось возможно большее
количество тепла. Устройство прибора Гарин держал в тайне, - говорил,
что принцип его необычайно прост и потому малейший намек раскроет тайну.
Тыклинский поставлял ему пирамидки, но ни разу не мог упросить показать
ему аппарат.
Такое недоверие бесило Тыклинского. Они часто ссорились. Однажды Тык-
линский проследил Гарина до места, где он производил опыты, - в полураз-
рушенном доме на одной из глухих улиц Петербургской стороны. Тыклинский
пробрался туда вслед за Гариным и долго ходил по каким-то лестницам,
пустынным комнатам с выбитыми окнами и наконец в подвале услыхал
сильное, точно от бьющей струи пара, шипение и знакомый запах горящих
пирамидок.
Он осторожно спустился в подвал, но споткнулся о битые кирпичи, упал,
нашумел и, шагах в тридцати от себя, за аркой, увидел освещенное коптил-
кой, перекошенное лицо Гарина. "Кто, кто здесь?" - дико закричал Гарин,
и в это же время ослепительный луч, не толще вязальной иглы, соскочил со
стены и резнул Тыклинского наискосок через грудь и руку.
Тыклинский очнулся на рассвете, долго звал на помощь и на четве-
реньках выполз из подвала, обливаясь кровью. Его подобрали прохожие,
доставили на ручной тележке домой. Когда он выздоровел, началась война с
Польшей, - ему пришлось уносить ноги из Петрограда".
Рассказ этот произвел на Зою Монроз чрезвычайное впечатление. Роллинг
недоверчиво усмехался, он верил только в силу удушающих газов. Броненос-
цы, крепости, пушки, громоздкие армии - все это, по его мнению, были пе-
режитки варварства. Аэропланы и химия - вот единственные могучие орудия
войны. А какие-то там приборы из Петрограда - вздор и вздор!
Но Зоя Монроз не успокоилась. Она послала Семенова в Финляндию, чтобы
оттуда добыть точные сведения о Гарине. Белый офицер, нанятый Семеновым,
перешел на лыжах русскую границу, нашел в Петрограде Гарина, говорил с
ним и даже предложил ему совместно работать. Гарин держался очень осто-
рожно. Видимо, ему было известно, что за ним следят из-за границы. О
своем аппарате он говорил в том смысле, что того, кто будет владеть им,
ждет сказочное могущество. Опыты с моделью аппарата дали блестящие ре-
зультаты. Он ждал только окончания работ над свечами-пирамидками.
В дождливый воскресный вечер начала весны огни из окон и бесчисленные
огни фонарей отражались в асфальтах парижских улиц.
Будто по черным каналам, над бездной огней мчались мокрые автомобили,
бежали, сталкивались, крутились промокшие зонтики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15