Ветер подхватил ее подол. Она
присела, смеясь, взяла ведерышки и опять побежала. Завидев Гусева,
оскалила белые, веселые зубы.
Гусев звал ее Ихошка, хотя имя ей было - Иха, племянница
управляющего, смешливая, смугло-синеватая, полненькая девушка.
Она живо пробежала мимо Гусева, - только сморщила нос в его сторону.
Гусев приноровился было дать ей сзади леща, но воздержался. Сидел, курил,
поджидал.
Действительно, Ихошка скоро опять явилась с корзиночкой и ножиком.
Села невдалеке от "сына неба" и принялась чистить овощи. Густые ресницы ее
помаргивали. По всему было видно, что - веселая девушка.
- Почему у вас на Марсии бабы какие-то синие? - сказал ей Гусев
по-русски. - Дура ты, Ихошка, жизни настоящей не понимаешь.
Иха ответила ему, и Гусев, будто сквозь сон, понял ее слова:
- В школе я учила священную историю, там говорилось, что Сыны Неба -
злы. В книжках одно говорится, а на деле получается другое. Совсем Сыны
Неба не злые.
- Да, добрые, - сказал Гусев, прищурив один глаз.
Иха подавилась смехом, кожура шибко летела у нее из-под ножика.
- Мой дядя говорит, будто вы, Сыны Неба, можете убивать взглядом.
Что-то я этого не замечаю.
- Неужели? А чего же вы замечаете?
- Слушайте, вы мне отвечайте по-нашему, - сказала Ихошка, - а
по-вашему я не понимаю.
- А по-вашему у меня - говорить - не складно выходит.
- Чего вы сказали? - Иха положила ножик, до того ее распирало от
смеха. - По-моему - у вас на Красной Звезде - все то же самое.
Тогда Гусев кашлянул, придвинулся ближе. Иха взяла корзинку и
отодвинулась. Гусев кашлянул и еще придвинулся. Она сказала:
- Одежду протрете - по ступенькам елозить.
Может быть Иха сказала это, как-нибудь, по другому, но Гусев, именно,
так и понял.
- Да-с, мамзель, - разговорец у нас выходит магнитный.
Гусев сидел совсем близко. Ихошка коротко вздохнула. Нагнула голову и
сильнее вздохнула. Тогда Гусев быстро оглянулся по сторонам и взял Ихошку
за плечи. Она сразу откинулась, вытаращилась. Но он, очень крепко,
поцеловал ее в рот. Иха, изо всей мочи, прижала к себе корзинку и ножик.
Так-то, Ихошка. - Она вскочила, убежала.
Гусев остался сидеть, пощипывая усики. Усмехался. Солнце закатилось.
Высыпали звезды. К самым ступенькам подкрался какой-то длинный, мохнатый
зверек и глядел на Гусева фосфорическими глазами. Гусев пошевелился, -
зверек зашипел, исчез тенью.
"Да, пустяки эти надо, все-таки, оставить", - сказал Гусев. Одернул
пояс и пошел в дом. В коридоре, сейчас же, мотнулась перед ним Ихошка. Он
пальцем поманил ее, и они пошли по коридору. Гусев, морщась от напряжения,
заговорил по-марсиански:
- Ты, Ихошка, так и знай: если что - я на тебе женюсь. Ты меня
слушайся. (Иха повернулась к стене лицом, - уткнулась. Он оттащил ее от
стены, крепко взял под руку.) Погоди носом соваться - я еще не женился.
Слушай, я, Сын Неба, приехал сюда не для пустяков. У меня предполагаются
большие дела с вашей планетой. Но человек я здесь новый, порядков не знаю.
Ты мне должна помогать. Только, смотри, не ври. Вот что ты мне скажи, -
кто такой наш хозяин?
- Наш хозяин, - ответила Иха, с усилием вслушиваясь в странную речь
Гусева, - наш хозяин - властелин надо всеми странами тумы.
- Вот тебе здравствуй. - Гусев остановился. - Врешь? - Поскреби за
ухом. - Как же он официально называется? Король, что ли, или богдыхан?
Должность его какая?
- Зовут его Тускуб. Он - отец Аэлиты. Он - глава Верховного Совета.
- Так.
Гусев шел некоторое время молча.
- Вот что, Ихошка: в той комнате, я видел, у вас стоит матовое
зеркало. Интересно в него посмотреть. Покажи, как оно соединяется.
Они вошли в узкую, полутемную комнату, установленную низкими
креслами. В стене белелось туманное зеркало. Гусев повалился в кресло,
поближе к экрану. Иха спросила:
- Что хотел бы видеть Сын Неба?
- Покажи мне город.
- Сейчас ночь: работа повсюду окончена, фабрики и магазины закрыты,
площади пустые. Быть может - зрелища?
- Показывай зрелище.
Иха воткнула включатели в цифровую доску и, держа конец длинного
шнура, отошла к креслу, где Сын Неба сидел, вытянув ноги.
- Народное гуляние, - сказала Иха и дернула за шнур.
Раздался сильный шум, - угрюмый, тысячеголосый говор толпы. Зеркало
озарилось. Раскрылась непомерная перспектива сводчатых, стеклянных крыш.
Широкие снопы света упирались в огромные плакаты, в надписи, в клубы
курящегося, многоцветного дыма. Внизу кишели головы, головы, головы. Кое
где, как летучие мыши, вверх - вниз, пролетали крылатые фигуры. Стеклянные
своды, перекрещивающиеся лучи света, водовороты бесчисленных голов -
уходили в глубину, терялись в пыльной, дымной мгле.
- Что они делают? - закричал Гусев, надрывая голос, - так велик был
шум.
- Они дышат драгоценным дымом. Вы видите клубы дыма? - это курятся
листья Хавры. Это драгоценный дым. Он называется дымом бессмертия. Кто
вдыхает его - видит необыкновенные вещи: - кажется, будто никогда не
умрешь, - такие чудеса можно видеть и понимать. Многие слышат звук уллы.
Никто не имеет права курить Хавру у себя на дому, - за это наказываются
смертью. Только Верховный Совет разрешает курение, только двенадцать раз в
году, в этом дому, зажигаются листья Хавры.
- А те - вон - что делают?
- Они вертят цифровые колеса: они угадывают цифры. Сегодня каждый
может загадать число, - тот, кто отгадает, навсегда освобождается от
работы. Верховный Совет дарит ему прекрасный дом, поле, десять хашей и
крылатую лодку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53