Повторяй
три раза ... ну-у?!
- Повторяю, господин Педагог. Благодарный заключенный должен думать о
своих прошлых ошибках, ибо тогда он ... э-э ... не повторит их в будущем.
Благородный заключенный должен думать о своих нужных ошибках, ибо тогда ...
- Кретин! Три дня карцера!
На химии их бригада проработала до конца недели, а потом их перевели в
один из механических цехов, к конвейеру - и это оказалось хуже всего. По
конвейеру ползли остовы каких-то механизмов неизвестного назначения - в
обязанности Франца входило прикреплять к ним электромоторы. Работа включала
в себя четыре операции:
1) сначала он доставал мотор из ящика и устанавливал в нужную позицию
на станине механизма;
2) потом, выровняв соответствующие отверстия в корпусе мотора и
станине, продевал болты и наживлял гайки;
3) закручивал гайки при помощи гаечного ключа;
4) и, наконец, нажимал специальную кнопку, уведомляя диспетчера о своей
готовности к следующему прогону.
Работая на химии, Франц не испытывал никаких трудностей с концентрацией
внимания. Ему приходилось непрерывно сортировать поступавшую информацию и на
ее основе принимать решения - посторонние мысли просто не приходили в
голову. У конвейера же думать не нужно было в принципе, и Франц постоянно
сбивался с темпа, ловя себя на мыслях о Тане, о своей бывшей работе, о сыне,
о взаимоотношениях между мужиками, урками и охраной ... словом, о чем
угодно, но только не о закручивании гаек. Один раз из-за него конвейер даже
задержался, и помощник бригадира - заросший бородой до глаз мужик по кличке
"Огузок" - сделал ему вьедливое замечание (бригадир и остальные урки на
работу в механические и химические цеха не выходили). После обеденного
перерыва Франц концентрировался на работе изо всех сил - что принесло свои
плоды, и Огузок отстал. Как и в случае "поля", к пятнице у Франца
выработался автоматизм, позволявший выполнять примитивные конвейерные
операции быстро и не думая. Однако со следующей недели их перевели в один из
пищевых цехов, и ненавистная тюремная действительность вновь завладела его
мыслями.
За последующие два с половиной месяца их бригада работала в четырех
различных механических цехах, в одном швейном, в двух химических, в двух
пищевых, плюс их дважды гоняли на "поле". И нигде более недели они не
задерживались. Никаких причин, кроме подавления мышления заключенных, в этой
чехарде Франц усмотреть не мог. В конце концов, твердили же им на
теоретических, что, "если ты не можешь думать об исправлении своих ошибок -
не думай ни о чем".
- 17-ый сектор Второго Яруса подразделяется на 64 потока,
соответствующие 64-ем этажам в его вертикальной структуре. Этажи нумеруются
от поверхности почвы вглубь, так что 64-ый этаж является наиболее глубоко
расположенным. Плюс 12 производственных этажей. Записали?... Что тебе,
19/21/17/2?
- Меня господин Наставник как-то раз с собой на склад брали, так мы
тогда аж на 78-ой этаж опускались.
- Не могло такого быть, 19-ый, не могло быть никогда - потому что в
учебнике совсем другое написано. А ежели не перестанешь ты дурацкие вопросы
задавать во время занятий, то сидеть тебе в карцере двое суток, - вот ведь
какая грустная у нас с тобой история получается ... Усвоил?
- ...
- НЕ СЛЫШУ!
- Усвоил ...
- Ну и лады ... А теперь займемся повторением: кто мне ответит,
сколькими коридорами прорезан 29-ый Сектор с севера на юг?
Впечатление, что работа придумана им в наказание, подтверждалось тем,
что конечный продукт ее был всегда неясен. В химических цехах, например,
никто никогда не знал, что является сырьем и что получается в результате. В
инструкциях по эксплуатации никогда не приводилось химических формул или
названий веществ - все именовалось "сырьевыми компонентами" и
"результирующими компонентами" с прибавлениями порядкового номера. В
механических цехах Францу ни разу не довелось увидать результата их
деятельности в законченном виде: как правило, лента конвейера уходила сквозь
проем в стене в соседний цех, а иногда полусобранные механизмы перегружались
с конвейера на автокары и увозились в неизвестном направлении охраной. Более
того, однажды Францу довелось разбирать какие-то машины на составные
части (что идеально объясняло бы происходившее), однако по словам
заключенных со стажем такие случаи происходили чрезвычайно редко.
На полевых работах он ни разу не видал нормальных овощей и фруктов -
огурцов, помидоров или, скажем, яблок. Даже более экзотические, но все же
мыслимые, культуры - такие, как хурма или папайя, - бывали в редкость.
Чаще всего заключенные работали на плантациях зеленых грибов, о которых до
прибытия на Второй Ярус никто и слыхом не слыхивал. Более того, грибы эти
были ядовиты (уже при Франце недоверчивый заключенный по прозвищу
"Припадочный", попробовав их, долго мучился животом). Другим типичным
представителелем местного сельского хозяйства являлся мадагаскарский дурьян,
вонявший хуже утренней каши и, потому, практически несъедобный. Ни коров, ни
овец, ни свиней здесь не держали, зато в изобилии имелся африканский
бородавочник; единственной же домашней птицей являлась несчастная полярная
куропатка, выражавшая свое несогласие с местным жарким климатом
немилосердным мором.
На теоретических занятиях им объясняли, что "исправляющая благодарного
заключенного работа имеет своим побочным результатом снабжение Первого,
Второго и Третьего Ярусов ценными продуктами питания и промышленными
товарами".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93