Он поехал западной дорогой на Маридунум. Вскоре колокольчик мула замер вдали, и он снова остался один.К холму, называемому Брин Мириддин, он выехал на закате и снова провел ночь в лесу. Когда он проснулся, вокруг опять все укутал туман, и за его пеленой поднималось солнце. Туманная дымка была подернута розовым, и от серых стволов берез струился нежный серебристый свет.Он терпеливо ждал, ел черствый сухарь и изюм, что служили ему завтраком. Мир был безмолвен, ни единого движения не было в нем, кроме медленного оседания тумана меж деревьями и мерного жевания пасущейся гнедой. И спешки не было. Он перестал испытывать любопытство к человеку, которого искал, — королевскому чародею из тысячи легенд, который был ему врагом (и, поскольку так говорила Моргауза, он без лишних вопросов и оговорок считал это ложью) со дня его зачатия. Не было и дурных или добрых предчувствий. Если проклятие может быть снято, то, без сомнения, Мерлин его снимет. Если нет, то опять же можно не сомневаться, что он его разъяснит.Внезапно туман рассеялся. Легкий ветерок, слишком теплый для этого времени года, пошелестел по лесу, подхватил клочья тумана и разнес их по склону холма, словно клочья дыма от праздничного костра. Солнце, вскарабкавшееся над вершиной противоположного холма, ударило в глаза Мордреду алым и золотым. Все сияло и светилось.Он вскочил в седло и повернул лошадь на солнце. Теперь он видел, где находится. Указания странствующего паломника оказались верны и достаточно живы, чтобы безошибочно провести путника даже через эту холмистую и ничем не примечательную местность.“К тому времени, как выедешь к лесу, ты уже минуешь верхние склоны Брин Мириддин. Спустись к ручью, перейди его вброд, там найдешь дорогу. Снова поднимайся и поезжай до рощи боярышника. Там стоит небольшой утес, а вокруг него вьется тропка. На вершине утеса — святой источник, а возле него пещера чародея”.Он выехал к зарослям колючего боярышника. Здесь возле утеса он спешился и привязал лошадь, а потом быстро вскарабкался по тропке на вершину, где еще висел туман. Густой и неподвижный, пронизанный золотом солнца, он лежал неподвижно, словно озерная гладь. Мордред не видел перед собой ничего и поэтому двинулся вперед на ощупь. Дерн был ровен и тонок. Под ногами, присмотревшись внимательно, Мордред различил мелкие поздние маргаритки, прихваченные ночным морозом и закрывшие от сырости лепестки. Где-то слева слышалось журчанье воды. Тот самый святой источник? Он пошарил руками вокруг себя, но ничего не нашел. Он наступил на камень, который откатился в сторону, что едва не заставило его, подвернув ногу, упасть на колени. Тишина, нарушаемая лишь журчаньем источника, была жутковатой. Против воли он почувствовал холодное покалывание страха по спине.Он остановился и, расправив плечи, позвал вслух:— Эй! Есть тут кто-нибудь?Эхо, почему-то ничуть не заглушенное туманом, вновь и вновь перекатывалось по невидимым глубинам долины, потом замерло, сменившись тишиной.— Есть тут кто-нибудь? Это Мордред, принц Британии, пришел поговорить с Мерлином, своим родичем. Я пришел с миром. Я ищу мира.И снова эхо. И снова тишина. Он осторожно двинулся на звук воды, наклонился к ней. Клубы тумана вставали, кружились над недвижимой как стекло водой. Он наклонился ниже. Ясные глубины, сиявшие из темноты за стеклом, уводили взор вниз, прочь от тумана. На дне чаши блестело серебро, подношение богу.Из ниоткуда явилось воспоминание: омут под древней гробницей, в котором Моргауза приказала ему искать следы видений. Там он не увидел ничего, кроме того, что находилось в заводи по праву И здесь на священном холме случилось то же.Он выпрямился. Мордред, реалист, не знал, что с плеч его свалился тяжкий груз. Он бы сказал лишь, что волшебство Мерлина, без сомнения, так же безвредно, как и колдовство Моргаузы. То, в чем он видел проклятье судьбы, в горе предвиденное Мерлином и обращенное Моргаузой во зло, истощилось в этой чистой воде и подсвеченном тумане до истинных своих размеров. Это даже не проклятье. Это факт, который должен свершиться в будущем, что открылось взору, обреченному провидеть, какую бы боль ни приносило это магическое Видение. Да, разумеется, это будущее придет, но не раньше и не позже, чем приходит любая смерть. Он, Мордред, — не орудие слепой и жестокой судьбы, но лишь того, что проложило пути, по которым движется этот мир. “Живи тем, что приносит жизнь; умри той смертью, какая придет”. Даже холода или мрачности не видел он теперь в этом утешении.Не знал он даже того, что получил утешенье. Он взял роговую чашу, что стояла у источника, зачерпнул воды, напился и почувствовал, как вода освежила его. Он плеснул немного воды для бога и, возвращая чашу на прежнее место, сказал на языке своего детства:— Спасибо тебе.А потом повернулся уходить.Туман стал еще гуще, а тишина осталась столь же глубокой. Солнце стояло в зените, но свет его не очистил воздух от дымки, а полыхал словно огонь посреди огромного облака. Склон холма покрыли клубы дыма и пламени, они холодили кожу и очищали дыханье, но слепили глаза и наполняли разум смятеньем и сознанием чуда. Сам воздух стал кристальным, стал радугой, стал текучим алмазом. “Он там, где он есть и всегда был, — сказала Нимуэ, — со всеми своими чудесами огня и живого света”. И еще: “Если он того пожелает, ты найдешь его”. Он нашел, что искал, и получил ответ.Мордред ощупью начал отыскивать дорогу к спуску с утеса. За спиной у него как нежные, тихие ноты арфы звучали падающие капли воды источника. Над головой у него в том месте, где стояло солнце, играли завитки света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143